– Ой, да что ж это такое, – причитала Варвара, – за что, чем мы вас обидели? Если у вас счеты с Ромкой, так вы с ним и разбирайтесь, а нас-то оставьте в покое – мы люди маленькие.

Новый удар опрокинул Романа на землю. Песок тут же налип на разбитую губу. А земля – иная стихия. Первая заповедь деда Севастьяна гласила, что стихии смешивать нельзя. Это было хуже всякой боли – Роману сделалось так плохо, что еще мгновение – и он потерял бы сознание. Но тут Тимофей плеснул пленнику в лицо водой, и колдун очнулся.

– Вылезайте, – приказал Колодин.

Отец с Варварой не сразу сообразили, что приказ шефа относится именно к ним. Один из здоровяков ухватил Варвару за ворот кофты и вытащил из могилы. Отец, кряхтя, выбрался сам.

– Этого в могилу, – приказал Колодин и несильно пнул Романа в бок.

Как неосторожно! Еще несколько минут назад колдун мог попытаться его обезводить, теперь же у него просто не было на это сил. Двумя или тремя ударами Тимофей сбросил Романа на дно могилы. Колдун даже не пытался сопротивляться и лишь прикрыл ладонями изуродованное лицо.

– Зарывайте! – приказал Колодин. – Тимофей, дай даме вторую лопату.

Ах, каков интеллектуал, до чего додумался – применять в своих играх нацистские штучки. Начитанный мерзавец. Не может быть, чтобы простое совпадение. Изощренности не хватит, чтобы самому выдумать такое. А коли читал Колодин Беттельгейма, то знает, чем тогда все закончилось. И если так, то будет третье действие или нет? Неужели третье действие будет? Мысли проносились роем в мозгу, но, так и не дождавшись ответа, рассыпались горящими искрами – не было времени искать ответ: сверху в могилу струями стекал песок.

Отец с Варварой спешно зарывали колдуна. Они даже не пытались пролепетать робкое “нет” – торопились исполнить приказ. Роман закрыл глаза – ему не хотелось смотреть, как песок постепенно покрывает его колени и грудь, порошит лицо. Разумеется, Колодин просто так не мог его убить. Было бы слишком просто – всадить пару пуль Роману в живот. Сжечь – и то мало. Колодину нужно большее – колдуна победить. Вот и надумал. Вернее, перенял чужой опыт.

О чем в такие минуты надо думать? У Достоевского, кажется, написано по этому поводу отличное руководство. На прощание оглядеться по сторонам. Но смотреть было некуда – только желтые песчаные стенки могилы. Проститься с товарищами – и товарищей нет, два часа назад были, а теперь нет. Что-то еще, наверное, тоже неприменимое в его случае, – но что, колдун позабыл, а вспомнить не оставалось времени. Песчаная куча быстро росла и уже почти скрыла его тело. Холод земли, для которого Роман был уязвим, пронизывал его насквозь. Наконец песок начал покрывать лицо. Роман несколько раз тряс головою, и песок ссыпался. Потом уже не было сил трясти, и он лишь плотнее прижимал руки к носу и рту, чтобы не наглотаться песку. Глаза его были плотно зажмурены. Но даже сквозь плотно сомкнутые веки он различил, что свет меркнет. Могила поглощала его живьем. Дышать становилось все труднее. Вот если бы в яме была вода, он имел бы шанс спастись. Но место было на редкость сухое. Он стал задыхаться.