Сегодня здесь царила тишина, и все встречные моряки носили цвета короны. Однако их было совсем немного – большинство оставалось на кораблях, сквозь ряды которых проскользнула лодка принцессы по пути к острову.

Через приоткрытые двери и окна Энни видела мужчин, женщин и детей – людей, которые здесь жили. Что будет с ними, если тут начнется сражение? Она вспомнила о маленьких деревушках вокруг замков, которые разрушила ее армия. Их жителям пришлось несладко.

После объяснений сэра Клемента и предъявления письма, написанного Робертом, ворота открылись, и кавалькада въехала в Эслен.

В королевском городе было немного оживленнее, чем в Причальном. Энни решила, что так и должно быть. Даже под угрозой войны хлеб должен выпекаться и продаваться, одежда – выстирана, пиво – сварено. Несмотря на всеобщую суету, она и ее спутники привлекали любопытные взгляды.

– Они меня не узнают, – заметила Энни. – Неужели я так изменилась?

Казио рассмеялся.

– Что такое? – спросила она.

– А почему они должны тебя узнавать? – спросил вител-лианец.

– Даже если они не признают во мне свою королеву, я семнадцать лет была их принцессой. Все меня знают.

– Нет, – поправила ее Остра. – Все в замке тебя знают. Знать, рыцари, слуги. Большинство из них тебя признают. Но как обычные прохожие поймут, кто ты такая, если на тебе нет никаких символов королевской власти?

Энни заморгала.

– Поразительно… – пробормотала она.

– Вовсе нет, – отозвался Казио. – Как ты думаешь, многие ли из них имели возможность встретить тебя лицом к лицу?

– Поразительно то, что я об этом никогда не задумывалась. – Энни повернулась к Остре. – Когда мы убегали из замка, я всегда переодевалась в одежды простой девушки. Почему ты мне не говорила, что это не обязательно?

– Не хотела портить тебе удовольствие, – призналась Остра. – Кроме того, нам могли встретиться люди, способные тебя узнать. И не все из них желали тебе добра.

Увидев улыбки спутников, Энни рассердилась: похоже, Казио и Остра словно заранее сговорились и теперь посмеиваются над ее глупостью. Однако она решительно подавила раздражение.

Петлявшая дорога поднималась вверх. Вскоре они приблизились ко вторым воротам. Город Эслен напоминал паутину, наброшенную на муравейник, одни улицы шли кругами вдоль древних стен, другие спускались вниз с холма, точно ручьи. Впрочем, самые широкие из них, которыми пользовались армия и купцы, поднимались не слишком круто, чтобы по ним могли проехать фургоны и тяжелая кавалерия.

Они двигались по одной из таких улиц, Риксплаф, и, таким образом, пересекали большинство районов Западного холма. Каждый из них был чем-то примечателен – во всяком случае, так рассказывали Энни. В некоторых случаях это казалось очевидным; дома старого Фироя увенчивались самыми крутыми крышами в городе, крытыми черной черепицей, и у путешественников, проезжающих мимо, возникало впечатление, что они смотрят на каменные волны. Люди, обитающие здесь, были бледными, а их речь – напевной. Мужчины носили двуцветные куртки, а юбки женщин редко насчитывали менее трех ярких оттенков.