– Ну, на это едва ли можно надеяться, – возразил Леоф. – Но если бы удалось спасти Мери и Ареану…

– Не имеет значения, – перебила его леди Грэмми. – Если мне удастся вызволить их, то я сумею освободить и вас. Но это благородная мысль. Однако я хотела просить вас об одной услуге.

«Конечно», – подумал Леоф.

– О чем же, миледи?

– Мюриель благоволит к вам. Она готова вас слушать. Я признаю, что прежде рассчитывала посадить на трон своего сына – ведь он, в конце концов, сын Уильяма, – но теперь я мечтаю только о защите для моих детей. Если Энни одержит победу и Мюриель вновь станет королевой-матерью, я прошу вас рассказать ей, как я вам помогла. И ничего больше.

– Я обязательно сделаю это, – подтвердил Леоф.

Теперь леди Грэмми массировала его только одной рукой, и Леоф успел задаться вопросом, что она делает другой, когда она прижалась к нему, и он ощутил что-то теплое на своей спине, от чего все его тело вплоть до пальцев ног задрожало. Нелепый стон слетел с его губ. Свободной рукой она расстегнула корсаж, чтобы прижаться к нему обнаженной грудью. Какой же корсаж можно расстегнуть одной рукой? Есть ли такой у каждой женщины или куртизанки носят особые платья?

А потом она оседлала Леофа и принялась целовать его спину, спускаясь вниз вместе с одеялом, и все его тело мгновенно проснулось, охваченное огнем. Он не мог это принять; Леоф отчаянно извернулся, и она оказалась недостаточно тяжелой и сильной, чтобы ему помешать.

– Леди!.. – выдохнул он, пытаясь отвести взгляд в сторону.

Леди Грэмми все еще оставалась в платье, но оно все собралось на талии, так что Леоф смог увидеть над чулками кожу ее бедер цвета слоновой кости. И конечно, груди цвета лилий и роз…

– Тише, – сказала она. – Это часть лечения.

Он поднял руки.

– Посмотрите на меня, леди Грэмми, – взмолился он. – Я калека.

– Пожалуй, учитывая обстоятельства, вы можете называть меня Амбрия, – ответила она. – И вы вполне пригодны действовать в тех областях, которые меня интересуют. – Она наклонилась и поцеловала его, уверенно и умело. – Это не любовь, Леовигилд, и не благотворительность. Это нечто среднее – дар за то, что вы сделали для Мери, если хотите. И отказ его принять с вашей стороны окажется немилосердным.

Она вновь поцеловала Леофа, в подбородок и шею. Потом быстро встала, после краткой заминки платье куда-то исчезло, и обнаженное тело прижалось к композитору. Он больше не мог возражать. Леоф старался быть деятельным, показать себя мужчиной, но она мягко не позволяла ему делать ничего, кроме как ощущать ее.

Все происходило медленно, почти беззвучно – и чудесно. Амбрия Грэмми не была первой женщиной Леофа, но ему в жизни не доводилось испытывать ничего подобного, и он вдруг понял то, о чем раньше даже не догадывался. То, что он творил музыкой, она делала своим телом!..