– Не думай, что я тебя не слышу, Скот Возчик! – гаркнула матушка, но в голосе ее промелькнула едва заметная нотка удовлетворения. – Ну что, господин Овес, ты ведешь своего мула или как?

– Ты уверена, что держишься на ногах?

– Ха! Конечно, уверена!

Сдаваясь, Овес опустил голову. Матушка триумфально фыркнула и зашагала сквозь толпу к конюшне. За ней поплелся Овес.

Завернув за угол, он едва не налетел на словно бы окаменевшую матушку.

– Меня кто-нибудь видит? – спросила она.

– Что? Нет, кажется, нет. Не считая меня, конечно.

– Ты не в счет, – буркнула матушка.

Она разом обмякла и рухнула на землю. Он едва успел подхватить ее, но тут же получил по рукам. Ухтыястреб отчаянно забил крыльями.

– Отпусти немедленно! Я просто поскользнулась!

– Да, конечно. Просто поскользнулась, – попытался ее успокоить Овес.

– И не пытайся меня подкалывать!

– Хорошо, не буду.

– Просто… сейчас мы должны твердо стоять на ногах и…

– Абсолютно согласен. А то недолго и упасть, к примеру, как ты только что.

– Вот именно!

– Может, я возьму тебя под руку? Тут жуткая слякоть, твердо стоящие ноги так и разъезжаются…

Он видел ее лицо в темноте. Не лицо, а картина маслом – правда, не из тех, что вешают над камином. Судя по матушкиному лицу, внутри ее бушевал некий яростный спор.

– Ну, если ты так боишься поскользнуться и упасть… – сказала она.

– Конечно, конечно, – с благодарностью произнес Овес. – Я едва не подвернул ногу.