Хорл уже не мог говорить, и, принимая во внимание обстоятельства, Уисс расценил его молчание как согласие.

16

16

Первые дни, проведенные в Шеррине, оказались кошмаром. Трое Валёров, простодушно и немедленно откликнувшиеся на зов брата и приехавшие из провинции Ворв, поначалу были в ужасе от коварства Уисса. Они предполагали, что найдут его больным и страдающим, а он, как оказалось, процветал и был полон жизни. Они ожидали благодарности и теплого приема, а встретились с оковами, узилищем и принуждением. Рассуждая теоретически, они могли бы прибегнуть к чародейному наваждению, но на деле это было не так легко. Уисс разделил пленников и приставил к каждому усиленную охрану. Общаться им запретили, организовать бунт было почти невозможно, и малейший намек на тайные чародейные действия мог бы вызвать ярость вездесущих тюремщиков. Их не только запугивали, им непрерывно угрожали. Евларк, Флозина и Улуар не считались трусами, несмотря на их мягкость, застенчивость и внушаемость, по отдельности каждый справился бы с любым противником, но они были вместе, и семейная привязанность друг к другу вела их к поражению. Да победить их оказалось не так уж и трудно. Эти слабые существа, не от мира сего, почти дети, от рождения нуждались в опеке. Как только Евларку Валёру разъяснили, какая смертельная опасность нависла над его братом, сестрой и отцом, он тут же сдался. Если бы он держался твердо, то, возможно, обнаружил бы, что за пустой угрозой ровно ничего не стоит и что Уисс не может обойтись без своих родственников и их талантов, но Евларк не мог решиться на такой опыт. Флозина и Улуар тоже покорились: видимо, это была семейная черта.

Первые два дня непрерывного кошмара перед узниками мелькали враждебные лица, незнакомые здания, неподвижные Оцепенелости, а по ночам они видели стены подземной темницы, железные засовы и цепи Растерянные, сбитые с толку, Валёры автоматически принялись выполнять поставленную перед ними задачу, покорно переезжая из «Гробницы» в Арсенал и обратно, словно в зловещем забытьи. Пассивные, с ничего не выражающим взглядом, они двигались, как заржавевшие автоматы.

Однако положение менялось по мере того, как рос их профессиональный интерес. Все больше увлекаясь поставленной задачей, братья и сестра забывали о своих страхах и горестях. Их интерес вскоре перерос в одержимость, и внешний мир утратил значение, словно Арсенал, его подвал, солдаты, цепи, оковы уже не существовали для них. Остались только машины и их манящие и ускользающие индивидуальности. Непосвященным казалось, что Валёры находятся в бессознательном состоянии – почти неживые, но на самом деле их сознание активно и целеустремленно работало. Каждая извилина мозга была предельно напряжена, и каждая мысль вырывалась наружу и устремлялась через тьму телепатического пространства в поисках забытой механической чувствительности. Это напоминало охоту за сокровищем, затонувшим на дне грязного озера, – всюду мутные завихрения и водовороты, вьющиеся вокруг шеи и душащие водоросли, плавающие обломки, ледяной холод, непроглядный мрак. По крайней мере раз сто Евларку казалось, что он уловил очертания жаркого и быстрого мозга Заза. Столько же раз его собственное сознание летело вслед за огненными призраками, убегавшими от него; но это были просто сны Заза, тонкие горячие испарения ее истинного существа. Пытливые умы Флозины и Улуара натыкались на те же препятствия и попадали в те же западни. Оцепенелости продолжали находиться в спячке.