– Это несущественно. Я не сентиментальна. Стало быть, внучка, мы встретимся в полночь. А сейчас мне нужно побыть одной. – Цераленн села за бюро, прямо, не касаясь спинки кресла, и занялась стопками писем. Немного помешкав, Элистэ удалилась.

Аврелии и Кэрт она рассказала не всю правду, сообщив лишь, что непредвиденные обстоятельства заставляют их переехать и немного задержаться в Шеррине, прежде чем покинуть столицу. Она не сказала им ни о разоблачении кавалера во Мерея, ни о том, насколько возросла вероятность их собственной гибели. Если сами они не догадывались, не имело смысла лишний раз пугать их.

Кэрт, услышав новости, широко раскрыла глаза и помрачнела – видимо, поняла, что к чему. Аврелия же, напротив, явно обрадовалась и, подняв к потолку полные слез глаза, заявила:

– Провидение не желает разлучать меня с Байелем.

Элистэ и не подумала ее разубеждать.

Время уже не шло – оно ковыляло, как увечный бродяга. Элистэ ненавидела ожидание, эти отвратительные часы, исполненные тоскливой скуки и напряженности, непригодные для дела, пустые и бесконечные. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи: время еще не позднее, сна – ни в одном глазу. Она пробовала читать, вышивать, складывать картинки-головоломки – все впустую: ей не удавалось ни на чем сосредоточиться. Когда она взяла в руки карандаш и альбом, дело пошло лучше. Элистэ начала набрасывать пейзаж, поначалу фантастический и ни на что не похожий, но постепенно, как бы сам по себе, заполняющийся знакомыми фигурами: гнедая кобыла, весьма смахивающая на ее Хасси, в седле – длинноногий всадник с худым лицом и черными глазами Дрефа сын-Цино, а на ветке цветущего дерева – смутный серый силуэт с разметанной ветром седой шевелюрой, чем-то напоминающий дядюшку Кинца. Она бы с головой ушла в работу, если бы не Аврелий, которая беспрерывно сновала между своими покоями и комнатой кузины, попусту болтала, жевала миндаль в шоколаде, совалась с ненужными советами и, судя по всему, пребывала в уверенности, что им предстоит увеселительная прогулка. Не имея ни малейшего представления о том, что ее жизнь тоже в опасности, она относилась к полуночному бегству всего лишь как к захватывающему приключению, и ее радостное возбуждение действовало Элистэ на нервы. Она терпела сколько могла, но в конце концов не выдержала и сделала вид, что уснула. Только тогда Аврелия наконец оставила ее в покое и ушла, уведя с собой упирающуюся Карт, чтобы та сделала ей прическу, о чем Аврелия давно и страстно мечтала. В тишине опустевшей, погруженной во мрак комнаты Элистэ и в самом деле уснула. Она пробудилась, когда кто-то легко тронул ее за плечо. Это оказалась Карт, стоящая у ее кровати. Часы на каминной полке показывали без четверти двенадцать.