– Что с тобой? – мягко спросила она.

Стелли, уже совсем было приготовившаяся к словесной атаке, оказалась сбита с толку этой неожиданной участливостью. Недоверчиво нахмурившись, она скрестила на груди руки.

– Ну же, в чем дело? – настаивала заинтригованная Элистэ.

Стелли колебалась. На ее оливковом, в оборках чепца лице, обычно таком бесстрастном, сейчас отражались противоречивые чувства. Элистэ терпеливо выжидала, и наконец служанка с трудом произнесла:

– Да вот… Зен… госпожа.

Как всегда, она проговорила почтительное обращение с явной неохотой.

– Кто?

– Зен сын-Сюбо. Господин маркиз запер его в конюшне. Что с ним теперь будет?

– А, это тот парень, которого поймали с прокламациями? Ты про него говоришь?

Стелли кивнула.

– Ну, – пожала плечами Элистэ, – его, несомненно, накажут. Разумеется, он это заслужил.

– Заслужил?

– Он ослушался приказа моего отца. Более того, он сделал это совершенно осознанно. Разве может маркиз смотреть на подобное сквозь пальцы?

– Что сделают с Зеном?

– Ну, уж ничего такого ужасного, – мягко ответила Элистэ, чувствуя беспокойство служанки. – Может быть, несколько ударов плетью, едва ли что-нибудь хуже. Отец – не варвар. Мальчишке не стоит опасаться, что ему отрубят руку.

Эти утешения были не просто риторическими. В прежние, более жестокие времена провинившимся серфам нередко отсекали руки, обрезали уши, выжигали клеймо. Однако времена изменились, и нынешнее просвещенное поколение Возвышенных ограничило телесные наказания поркой, битьем и позорным столбом, кроме совсем уж вопиющих случаев.

Казалось, Стелли силится выразить словами обуревавшие ее чувства. Наконец она с видимым усилием проговорила:

– Нельзя, чтобы Зена били.

– Это не так страшно. Все очень быстро кончится, и его репутация будет восстановлена.

– Нет. Нельзя, чтобы его били, – упрямо повторила служанка.