Герцог же, наоборот, проводил с детьми все больше и больше времени, хотя раньше предпочитал общаться с младшим, предоставляя наследника заботам няни и наставников. Он водил их по замку, рассказывал легенды, показывал витражи, пристально вглядывался в детские лица, с удовлетворением отмечая, что от матери сыновья унаследовали только безупречный овал лица. Порой Иннуон подумывал о разводе, но для этого было бы слишком трудно найти повод: брак совершился, достаточно посмотреть на близнецов, чтобы не усомниться в отцовстве, доказать, что Соэнна изменила ему с этим столичным хлыщом — невозможно, раз уж не поймал на месте преступления. Все, что оставалось — завести любовницу из дворянского сословия, и подождать, пока герцогиня сама потребует развода. Денежное возмещение Иннуона не пугало — он мог позволить себе откупиться хоть от десяти жен, но по закону за Соэнной в таком случае оставалось право на равное участие в воспитании детей. Стоит ли за большие деньги покупать себе свободу, если бывшая жена по-прежнему будет действовать на нервы? Он еще не чувствовал в себе готовности к женоубийству, но чем дальше, тем выразительнее поглядывал на узенькое окошко сторожевой башни, в которой его далекие предки заточали надоевших жен. Ах, если бы прекрасная Соэнна была сиротой! Иннуон, привыкший к одиночеству, самодостаточный во всем, впервые в жизни сожалел, что ему не с кем поговорить, поделиться тревожными чувствами, да и просто пожаловаться на несправедливость судьбы. Как он жалел теперь, что поддался гордыне и выдал Ивенну замуж. Немного терпения, один шаг навстречу — и сестра была бы сейчас с ним. Но ничего не изменить — разбитый витраж не склеишь заново. А ведь Ивенна так и не знает, почему Квейг сделал ей предложение. Глупо цепляться за прошлое. Надо приказать освободить ее покои, выкинуть вещи, переделать там все, чтобы и следа не осталось. И тут еще эта книга… Иннуон получил второе письмо от наместницы. Аред с ней, подарит он ей эту драгоценную книгу, только прочитает напоследок, вдруг там что-нибудь интересное, и стоит скопировать текст.

В библиотеке книги не оказалось, Иннуон вспомнил, что забрал ее в спальню, собираясь полистать на сон грядущий, да так и не собрался. Герцог поднялся наверх, нашел книгу и сел к окну. Дневного света не хватало, чтобы разобрать выцветшие чернила, пришлось зажечь свечи. Первые несколько абзацев дались с трудом — Иннуон успел забыть, когда в последний раз читал на старом наречии. Скорее всего — в детстве, на уроках. Все из древней литературы, что могло привлечь нынешнего читателя, давно уже перевели. Старое наречие оставалось уделом любителей изящной словесности. Дальше стало легче, глаз привык к шрифту, пробудились задремавшие было знания, все слова стали на свои места. На середине текста Иннуон не смог удержаться от восклицания: «Что за ерунда!» — и продолжил читать дальше, теперь уже с большим вниманием. Прочитав, он отложил книгу, и устало потер виски — ну почему, во имя всех богов, этот трактат оказался именно его библиотеке? Стали понятны все «странности» и с визитом секретаря наместницы, и с ее первым письмом. Энриссу интересовала только одна книга — эта. И что теперь делать? Отдать книгу, как она просит, и забыть обо всей истории? Герцог Суэрсен прекрасно понимал, что даже если так и поступить — наместница ни за что не поверит в его плохую память, особенно после того, как он ответил отказом на ее первую просьбу. Что бы он сделал на ее месте? Иннуон не затруднился с ответом: изъять книгу, не поднимая шума, а потом так же тихо убрать подозрительно упрямого герцога. Как только книга окажется у наместницы — она тут же приступит ко второй части плана. Иннуон не станет облегчать ей задачу. Продолжим игру: герцог быстро написал еще один вежливый ответ, в котором предлагал Энриссе прислать своего переписчика в Суэрсен, чтобы сделать копию. Трактат старый, в плохом состоянии, в дороге легко повредить ценный груз. Затем Иннуон вызвал к себе капитана стражи и отдал приказы: