– Оно нарочно окружает себя темнотой, – продолжал Арху, глядя во мрак туннеля – туда, где свет люминесцентных ламп уже не отражался в металле рельсов. – Оно хочет выпустить темноту на солнце, но до сих пор проход был слишком узок. А теперь отверстие можно сделать большим… Его цель – выпустить тьму, и тогда она покроет землю навсегда.

Том опустился на колени рядом с Арху.

– Арху, кто это?

Котенок пристально вглядывался вдаль.

– Отец… – наконец прошептал он, – сын…

– Он и раньше такое говорил, – вмешалась Рхиоу. – Мы тогда ничего не поняли.

– Это и есть недостаток такого рода прозрений, – обернулся к ней Том. – Они часто становятся понятны только задним числом. Труднее всего приходится как раз провидцу, который вообще не улавливает смысла. – Он взъерошил шерсть на спинке Арху, однако котенок был так растерян, что даже ничего не заметил. – Остается еще один вопрос… Если мы не сможем предотвратить прорыв, не сможем сдержать силу, которая рвется сюда с другой стороны, что следует нам предпринять, чтобы сохранить этот мир?

Арху перевел взгляд, но посмотрел не на Тома. Когда глаза Рхиоу и Арху встретились, шерсть кошки встала дыбом: кто-то другой смотрел сейчас глазами котенка.

– Ты должна когтями вырвать его сердце, – сказал Арху. – Должна дойти до самых корней. Я слышу, как он их грызет: слишком долго слышу я этот звук, и Дерево покачнулось…

Арху смотрел холодным взглядом каменного изображения Иау из «Метрополитен-музея». Рхиоу хотела отвести глаза и не могла; она склонила голову перед Арху, перед Той, которая сейчас смотрела его глазами. Неожиданно странное наваждение исчезло, и Арху удивленно оглядел остальных, не понимая, в чем дело: Урруах в страхе прижал уши, а Сааш дрожала.

Том судорожно втянул воздух.

– Хорошо, – сказал он, поднимаясь на ноги и оглядывая все увеличивающуюся толпу магов. – У вас четверых – особое задание, поэтому оставайтесь в резерве. Нас здесь достаточно много, чтобы держать ворота закрытыми… я надеюсь. Когда напор с той стороны уменьшится или вовсе прекратится, тогда придет момент вам проскочить на Нижнюю Сторону. А пока… будем делать все, что сможем.

Последовали часы усталого ожидания чего-то, что может и не случиться… если всем повезет. Урруах все это время проспал. Арху тоже дремал или смотрел на суету эххифов в главном зале с удобной для наблюдения позиции на галерее. Сааш сидела рядом и то чесалась, то умывалась, то снова чесалась, пока Рхиоу не стала удивляться, как это у нее сохраняется хоть какая-то шкурка. Однако винить Сааш, которая, вероятно, чувствовала то же, что и она сама, Рхиоу не могла. Стремление кого-то или чего-то прорваться, невыносимое, все увеличивающееся давление снизу – как в чересчур туго накачанной шине, которая вот-вот лопнет; и решительное, неустанное противодействие, не дающее произойти прорыву. Маги приходили и уходили, на смену уставшим вставали другие, но противостояние темной силе, рвущейся сквозь ворота, не прекращалось. Те, кто уходил, казались вымотанными, как после целой ночи любви или сражения, а может быть, и того, и другого; ни на одном лице не было написано удовлетворения: общее дело не было сделано, хотя каждый, возможно, свою роль и сыграл.