– И у меня случай особый. Я первым не пойду, кто-то другой пойдет… – Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.

– Ну конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.

Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.

– Ты – Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?..

– Ага, Видящий я… с одним-то глазом.

– Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.

– Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим Видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.

– Еще раз прости, Многодобрый, но говорят… – караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: – … говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.

– Откуда ты узнал?!

Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.

– Что?

– Что я… вот блин… – Прижал ладони к лицу, покачался взад-вперед, будто это могло уменьшить боль. – Ну что я – это он. Откуда узнал?

– Я не знал. А ты… Он?? – И отодвигаться мужик начал Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.

– Да пошутил я, Идущий Первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

– Ну и шутки у тебя, Многодобрый.

Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?

– Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других – к колдуну сходи.

– Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.