Мейнер являл во многом противоположность Айдену. Прежде всего, как и предупреждали, он не был беглым каторжником. А был он прежде солдатом, потом сержантом. Родом он был откуда-то из Тримейнского округа, с юных лет служил императору, а покинув армию после ранения, поступил охранником на одну из шахт в Открытых Землях. Здесь таких привечали. Но вскоре крупно не поладил со своим работодателем (он не уточнял, кто это был, но не составило труда узнать, что Палази Траудет) и подался в леса – не без помощи Ингоза с Пандольфом.

Человек невысокий, жилистый, флегматичный, он бывал, как предупреждал Ингоз, временами неожиданно и страшно вспыльчив. Возможно, виною тому была пресловутая рана в голову (из-за нее он предпочитал в любую погоду носить теплую шапку, а под шапку еще наматывал платок). В Сигварде он сразу признал офицера и, опять-таки в отличие от Айдена, не стал из-за этого доказывать, кто в стае вожак. Привычка к воинской субординации впиталась слишком глубоко, и Мейнер был готов признать власть старшего по званию. В его ватаге соблюдалась относительная дисциплина, и выглядели они боеспособней, хотя людей у него было меньше, чем у Айдена.

Задача изгнать из монастыря невесть откуда взявшихся захватчиков казалась ему привлекательной. Во-первых, это были конкуренты, а конкурентов Мейнер не терпел – это его с Айденом роднило. Во-вторых, он, как многие подобные ему, мог сколь угодно грешить, годами не бывать в церкви, но притом считал себя добрым католиком. То, что какие-то чужаки захватили монастырь, на который за все годы его существования не покусился никто из разбойников Открытых Земель, оскорбляло его лучшие чувства. Уничтожить богохульников было бы несомненно благим делом, а если при этом удастся взять какую ни на есть добычу, так кто сказал, что одно мешает другому?

Сигвард, в общем, был с ним согласен, но предпочел, прежде чем вести людей к монастырю, выслушать парня, которого Мейнер посылал проследить, что там делается.

Кличка его была Кремешок, и прозвали его так отнюдь не за твердокаменный нрав. Работал он раньше также у Палази Траудета, но не в шахте, а в мастерских, и там кто-то всучил ему невзрачного вида камешек с дыркой за талисман от пули и ножа. Верил ли он в это или нет, а таскал кремешок этот, продев шнурок сквозь дырку, на шее, не снимая. Сам же был довольно мелкий, но коренастый, годами не старше двадцати пяти, с темно-русыми лохмами и приплюснутым носом.

Он повествовал:

– Я поспрашивал сперва в поселках, что у дорог, – может, кто что видел. И видели их. У страха, конечно, глаза велики, да они и считать-то толком не умеют. Но до ста там сейчас точно не наберется. Вполовину или около того. А вот что я, братцы, видел сам – пару дней назад выехала из ворот целая орава, человек тридцать верхами, и двинулась в сторону гор. Крепкие такие…