Я пытался избежать путешествия.

– Я нашел новую книгу о горах, – начал я. – Клянусь, она закончена и от начала до конца связная и логичная. – Я уже знал, что многие книги выглядят очень странно, словно конец одной книги попадал в середину другой. – К тому же мы не закончили вашу поэму. Если вы хотите придать ей необходимое звучание, придется поработать еще.

– Но ты ни разу не видел города, а рудеи так трудились над ним. Это самое большое доказательство того, что мы покончили с темными временами.

Я не мог отказать ей, поэтому взял плащ и перчатки, и мы поехали через ажурный мост в снежную пустыню.

– Расскажите мне о темных временах. – Я хотел отвлечься от тех ужасов, которые ждали меня в воющем ветре, и от своей ненормальной любви к демону. Эти «темные времена» очень часто упоминались, но никогда не обсуждались невеями.

– Это было после того, как похитили Кир-Наваррин. Когда мы оказались в Кир-Вагоноте, – ответила она, заставляя своего коня идти в ногу с моим, – мы не могли вспомнить свои имена и свои формы, не могли найти то, что нам было нужно… не могли чувствовать… не могли видеть. И не было ничего, кроме этого. – Она обвела рукой мрачный пейзаж. – Долго. Очень долго. Хотя мы прекрасно все помним, говорить об этом тяжело.

Ее лицо приобрело новое выражение, как дерево приобретает новую форму под умелыми руками. На какой-то миг ее серебристое сияние залило черты лица молодой женщины, придав им иную красоту – старше, печальнее, величественнее. Меррит ошибся. Ее настоящее лицо не чудовищно, мне казалось, что сейчас я вижу именно его. Я тут же забыл, что она ответила мне, как забыл и все другие вопросы.

Демоны путешествовали особым способом, и мы очень скоро оказались на вымощенных кирпичами мостовых между рядами домов и лавок, храмов, садов и дворцов, парков, фонтанов, бань и прекрасных колоннад, совершенно пустых. Город был настоящим произведением искусства, памятником разуму, отражающим высокий вкус цивилизованного народа. Он был сравним с Загадом. Но в окна и двери влетали стайки снежинок, ветер наметал сугробы на улицах и площадях и снежные шапки на бесполезных вывесках. Тьма окутывала широкие улицы и прекрасные здания. Здесь царила тишина.

– Это настоящее чудо. Почему здесь никто не живет?

– Некоторые пытались. – Она провела рукой по бортику фонтана, выложенного в форме цветка. Замерзшие струи воды висели над чашей. – Но мы не умеем делать так, как нужно. Мы не знаем, что с этим делать.

Мы обследовали даже самые дальние уголки города, проезжая по пустынным улицам мимо садов со скульптурами, которым позавидовали бы даже кувайцы. Мы спешились и обошли широкие площади, заходя в огромные пустые храмы, чьи своды терялись в высоте, – им так не хватало солнца, бьющего через стрельчатые окна. Я преодолел две сотни ступеней, ведущих на колокольню, гадая, почему же ступени вытерты в середине, словно по ним поднимались тысячи раз, хотя Валлин утверждала, что в городе никто не жил с момента его появления. Оказавшись наверху, я потянул за веревки – колокол зазвучал, звук поплыл, рождая эхо. Мне вспомнилось мое первое впечатление от этого города – чумной город. Я положил руки на края колокола, заставив его умолкнуть.