Новый поворот, снова шепот. Лицо Льешо приобрело цвет старого вина. Любовные вскрики, ласковое бормотание. Он не хотел думать о том, что происходило, когда король Фибии посещал свою божественную супругу в храме. Слишком земные звуки, прикосновение плоти к плоти, стон, вздох. Льешо заткнул уши и пошел дальше, но на следующем повороте ему захотелось вернуться обратно.

Визг. Ужас, паника, боль. Топот, грохот тарана, проклятия на гарнском языке – более высоком и пронзительном, чем язык Кубала. Льешо добрался до основания храма, а значит, до его новейшей истории. Звон мечей, теплый голос матери, прощающей убийц именем Богини, тихий плач жриц и жрецов.

Принц застыл на месте, как парализованный: меч, вынимаемый из ножен – такой знакомый звук, что он почувствовал, как перемещается вес стали с бедра в руку. А потом нежный голос королевы, его матери, оборвался на полуслове – к ужасу ее придворных.

– Ее голова! Ее голова!

– Не дайте ей упасть!..

У Льешо подкосились ноги. Он сел на корточки, обхватил руками колени и прижался лбом к балюстраде, пытаясь сдержать тошноту, слушая последний вздох матери, высокий, пронзительный визг ребенка, которого несут навстречу смерти. Его сестра, его мать умерли здесь, и он не смог остановить убийц. Льешо не пришло в голову, что тогда он пережил всего седьмую зиму и даже не был в тот момент в храме. А теперь он будет слышать ее смерть снова и снова, пока не исправит положение.

Но принц ясно понимал, что прежде сойдет с ума, как брат Льюка. Может быть, это их фамильный недостаток: безумие струилось по венам королевской семьи Фибии, оно и привело к падению королевства и всех тех, кого они защищали. Или их сгубила собственная ошибка? Нежная рука откинула волосы с глаз. Льешо вздрогнул, поднял голову, однако никого не увидел. Прохладное прикосновение ко лбу успокаивало – не зловещий угрожающий холод мастера Марко и не яростная атака улгарских захватчиков. На мгновение плач стих.

– Мама?..

– Защитник.

Нет, не мама. Она безнадежно мертва. Но Льешо узнал голос.

– Моя госпожа Богиня?

– Защитник, – повторила она.

Льешо почувствовал легкий поцелуй на щеке. Он вспомнил давний разговор, во время которого Каду задала тяжелый вопрос: кто ты? Юноша не хотел отвечать, не был готов делиться тайной своего рождения и смертей, которые поразили его в семилетнем возрасте. Он сказал, не сознавая иронии собственных слов:

– Просто еще один Защитник Богини.

Наполовину жрецы, наполовину рыцари – эти защитники кочевали из королевства в королевство, совершая подвиги во славу Богини. Они редко что-то собой представляли и по большей части считались безумцами. По мнению Льешо, такое описание очень ему подходило.