– Я не причиню тебе вреда, – оскорбленно фыркнула Карина. – К тому же заклятие уже готово. Мне нужно только оживить его. Клади руки поверх моих.

Льешо повиновался. Карина начала медленно сводить ладони вместе, пока шкатулка не превратилась снова в деревянную бирку для рукоятки ножа. Как и мастер Марко когда-то, она тщательно протерла стол свежей водой и завернула миску, где толкли зелье, в чистую тряпку, чтобы позже закопать в землю.

Льешо не следовало обращаться с такой просьбой к брату или Карине, но он не видел другого выхода. «Спасибо» застряло у него в горле.

– Простите.

– Ничего. Жаль, что мы не нашли другого пути. – Адар склонил голову набок, когда разреженный воздух пронзил новый отчаянный крик. – Мы позаботимся о Льюке, пока тебя не будет.

Льешо поклонился в знак благодарности и сожаления. Потом взял сумку и вышел из красной палатки, а его брат и женщина, в которую Льешо едва не влюбился, стояли рука об руку и смотрели ему вслед. Как и Льюка, чьи дикие крики будоражили сумерки, Льешо не надеялся на успокоение до победы в решающей битве.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Высоко в горах над Кунголом к камню жалось единственное дерево, скрывающее вход в пещеру. Вокруг, точно некая уродливая борода, росли кусты и сорняки, чистый горный воздух наполнял запах серы и вонь гниющей плоти. Из пещеры доносился плач вперемешку с невнятным рычанием и проклятиями. Льешо показалось, что кто-то сопит. Это явно был чей-то сон, но Льешо не мог понять, как в нем оказался.

– Свин?

Льешо забрался холодной рукой под рубашку, нащупал черную жемчужину на серебряной цепочке. Значит, не Свин… Льешо осторожно шагнул вперед.

Из пещеры ударил визг чудовищной боли. У Льешо волосы встали дыбом, желудок свернулся комком, а визг все не прекращался. Что-то умирало – и нелегкой смертью. Льешо отступил в поисках укрытия, темный вход заполнило рычание сотни злобных голосов.

Визг оборвался, и на свет выползло кошмарное создание. На первый взгляд оно было невысоким и квадратным, покрытым грубой зеленой шерстью, которая жирно блестела. Однако выйдя из-под низкой крыши своей берлоги, ее хозяин начал расти и расти, пока Льешо не пришлось запрокидывать голову, чтобы увидеть его морду. Фибский король не сказал бы точно: может, тварь сворачивалась, чтобы поместиться в убежище, или меняла свою форму и размеры по желанию.

В одной когтистой лапе зверь держал человеческую ногу, из которой еще лилась кровь там, где ее грубо оторвали от тела жертвы. Острые как бритвы зубы выдавались так сильно, что демон не мог полностью закрыть рот. Губы застыли в вечной ухмылке, еще более ужасной из-за человеческой плоти, застрявшей на клыках. Не спуская глаз с Льешо, зверь поднес ногу ко рту и откусил кусок, хрустя костями. Кусочки человеческих сухожилий полетели во все стороны, когда он встряхнул лапы.