«Ее голос звучит не так, как всегда, – отметил Бенджамин, – в нем появилась загадочная, соблазни тельная хрипотца».

– Заходи. Как ты узнала, что я дома?

– Я видела, как ты ехал напрямик через лес, и решила зайти.

Что-то в манерах девушки смущало Бенджамина, но было уже поздно: держась притворно скромно, она вошла в комнату и уселась в его любимое кресло, подняв к нему лицо, столь похорошевшее с того дня, когда он в последний раз видел его красным и распухшим от слез.

– Ты все еще у своего брата? – осторожно спросил Бенджамин.

– Разумеется, – все тем же странным голосом ответила Дебора. – Я не вернусь в тот дом, чтобы меня там опять оскверняли.

– Оскверняли? Кто, твой собственный муж?

– Я не люблю его! – заявила Дебора, вскочив с места. – Честно говоря, я люблю другого, того, кто гораздо ближе мне. Но любовь не всегда совпадает с желанием, не правда ли, Бенджамин? Ты должен знать об этом лучше, чем кто-либо другой. Ты, кого приворожили и заставили жениться при помощи злых чар, должен понимать разницу между любовью и похотью.

Бенджамин оцепенел. Дебора облекла в слова мысль, подспудно тревожившую его уже много месяцев.

– Что ты хочешь этим сказать? Я люблю Дженну.

Дебора засмеялась, запрокинув голову, и Бенджамину бросился в глаза изящный изгиб ее белой шеи.

– Естественно. Вес это часть колдовства, под воздействием которого ты находишься уже целый год. Но на самом деле ты все еще любишь меня, Бенджамин. Это меня ты до сих пор хочешь, ко мне тянешься и телом, и душой. Это я могу увлечь тебя в рай, о существовании которого ты до сих пор даже не догадывался.

Она улыбнулась, и Бенджамин, словно зачарованный, следил, как ее рука начала расстегивать платье. Дебора – спокойная, невинная Дебора! – сбрасывала с себя одежду, собираясь предстать перед ним обнаженной.

– Не надо… – начал Бенджамин, но слова замерли у него на устах, когда он увидел ее высокие, тугие груди; талию, которую можно было обхватить руками, несмотря на рождение ребенка; плавные линии бедер и стройные ноги.

– Дебора… – пробормотал он, и вдруг тупо добавил: – Ты очень красива.

– Красива для тебя, – уточнила она все тем же низким хриплым голосом и, не говоря больше ничего, опустилась на пол.

Не успев ничего сообразить, не успев даже раздеться, Бенджамин рухнул на нее, твердя себе, что это глупость, безумие, идиотизм, но, тем не менее, потеряв способность противостоять и сопротивляться ей. Такими, сплетенными воедино и двигающимися в могучем, неистовом ритме, и застала их Дженна. Переступив порог, она в ужасе воззрилась на лежащих на полу любовников.