– Не знаю, кто ты такой, – свирепо произнес разбойник, по лицу которого струились потоки крови, – но еще никто со мной такого не проделывал. Проснешься на дне моря, приятель.
В следующее мгновение дубинка обрушилась на голову лейтенанта; море, небо и звезды закружились в одном стремительном вихре перед его угасающим взором, неся ему забвение.
Глава сорок вторая
Глава сорок вторая
Лето наступило как-то внезапно и неожиданно для всех обитателей долины. По утрам поля покрывались светлой дымкой, обещавшей знойный и ясный день, и по мере того как всходило солнце, природа нежилась в ярких сверкающих лучах. Когда наступал полдень, становилось так жарко, что люди старались не выходить из домов. Солнце немилосердно жгло темные леса, над полями зреющей пшеницы высоко в небе парили жаворонки. Только чистая, прозрачная река весело журчала, пробираясь между камнями и омывая берега прохладными струями.
Обитатели дворца предпочитали не показываться на открытом солнце. Филадельфия, в легком мусли новом платье и соломенной шляпке, отсиживалась в беседке, Джордж слонялся без дела, без конца потея под своим огромным париком, Люси сидела под деревом и читала вслух дремавшему с открытым ртом отцу. Найзел сидел на своем привычном месте под раскидистым дубом, но водил кистью куда медленнее, чем всегда, а Томас, одетый, по его понятиям, более чем небрежно, в коротком жилете, бриджах и кепи, играл в теннис с зашедшим их навестить братом, Мэйфилдским викарием.
Заявив, что здесь ей недостаточно воздуха, Генриетта велела заложить карсту, поцеловала Люси в щеку, села в экипаж и сказала кучеру, что хочет насладиться свежим ветерком, всегда дующим на высокой гряде над Шарденом. Однако, когда они выехали на тракт, Генриетта объявила, что передумала и предпочитает нанести визит мистеру Лэнгхему.
Отворивший ей двери лакеи провел ее в приемную и попросил подождать. Сидя в тишине и прохладе этой уютной комнаты, Генриетта услышала доносящиеся из салона приглушенные голоса, а затем торопливый шорох шагов и скрип открывшейся и тут же захлопнувшейся двери. Она тихонько улыбнулась. Кажется, Николас был прав и Джейкоб действительно нашел убежище в Лакхерст-Холле.
Через несколько секунд дверь отворилась, и появился Джон Лэнгхем, громко извиняясь за то, что не сразу ее принял. С самым невинным видом Генриетта попросила прощения, если причинила ему беспокойство, ведь, судя по всему, у него были другие посетители. Доктор отверг это предположение, за явив, что пребывал в одиночестве, и Генриетта сделала удивленное лицо.