– Это возмездие, – тихо сказал Бран. – Я до сих пор их вижу. Они стоят на том склоне и смотрят на меня. Они…

У него вдруг исказилось лицо. Он глядел Развияру за плечо с таким ужасом, что тот резко обернулся, хватаясь за меч.

Это был всего лишь Лукс. Зверуин несся широкими прыжками, прижимая к груди странный предмет, в котором Развияр не сразу, но опознал клетку для почтовых нетопырей.

– Развияр! Письмо из Фер. Дол-Шерту!

Развияр подхватил сотника, готового упасть, бледного, как меловая стена:

– Это Лукс. Бран, это Лукс, это не видение!

Развияр сунул руку в клетку. Взял в горсть нового самца, проделавшего длинный путь ради встречи с подругой, отвязал от его лапы шелковую белую ленту с текстом письма, развернул и прочитал неожиданно красиво, по-книжному выписанные слова:

«Дружка Новь прикопали. Дело кучкой. Хват».

* * *

– Зверуин переступит порог замка?

– Переступит, – Развияр кивнул. – Это мой брат, его зовут Лунный-Кстати. Запомни это имя, Кривуля. О зверуинах мы поговорим потом.

Он вошел в замок, где не был так давно. Переступил порог, слушая внутреннюю музыку вроде той, что доносил когда-то ветер из парящего города Мирте. Огляделся вокруг, и музыка смолкла: почти невредимый снаружи, замок очень пострадал изнутри.

Перекосились, растрескались стены. Просели полы, в них зияли провалы. Лестницы осыпались. В помещениях, куда раньше свободно проникал дневной свет, теперь было почти темно: камнями были завалены галереи и окна.

– За эту груду развалин стоило сражаться, – пробормотал Лукс.

Яска взяла его за руку – не то утешая, не то сама ища поддержки.

– Где его похоронили? – подал голос Развияр.

Сотник Бран не спросил, кого.

– Наверху. В верхней галерее.

– Верхняя галерея держится?

– Кое-как.