Но нет! Потрясенный Властелин услышал продолжение: «Хуммер-Дархва…»

Элай заклинал Хуммера могущественной Формулой Обращения.

«Молчать!» – послал Властелин истерический приказ.

Но Элай был глух к нему. Зато Властелин услышал: «…рагга-ннэ арпал вахав-дарх».

«Хуммер-Светоносец, дай мне Свет!»

Те же слова, какими Урайн чуть больше года назад призвал из небытия хушаков.

Великая Мать Тайа-Ароан помогла своему дерзкому внуку, передав его просьбу Спящему. Свет пришел.

12

12

Хармана и Герфегест с первых слов Элая разгадали его замысел. Разгадал его и Торвент.

«Я иду к тебе, Властелин», – этим Элай принимал на себя всю мощь слуги Хуммера, которую тот намеревался обрушить на «кричащую деву».

Второй формулой, обращенной к Хуммеру, Элай укреплял свое несгибаемое намерение вернуть Урайну его же собственную мощь в виде светозарной огненной стрелы.

Как и в день сокрушения Врат Хуммера, Хармана, Герфегест и Торвент соединились с Элаем в единый самосозвучный клин Силы и помогли сыну Звезднорожденного в его самоубийственном начинании.

Сто тысяч людей замерли, ослепленные и потрясенные до глубины души ярчайшей мертвенно-зеленой вспышкой, которая озарила поле битвы.

Свет пришел.

Он вошел в плоть и разум сына Звезднорожденного и в него же вошла молния, исторгнутая Стеной Сокрушения по призыву Урайна и хушаков – не в их власти было обратить ее назад.

Спустя неделимое мгновение времени, Коготь Хуммера и мечи дионагганов приняли всю исполинскую ярость Стены Сокрушения. И всю ярость Великой Матери Тайа-Ароан. Но прежде них этот сверхчеловеческий удар испытал Элай, сын Элиена, бывшего свела Вольного Города Орин.

13

13

Перед глазами Властелина стлался непроглядным узорочистым саваном лилово-алый туман. Он не видел ничего.