Пронизывающий взор, которым на него взирал бывший попутчик, поразил Кевия и лишил дара речи. Обилие же имен, некоторые были даже знакомы ему по книгам, прочитанным в детстве, создало в голове юноши непроходимый ступор. Мысли не могли пробиться через него к языку и обрести форму слов.

– Кто ты, кто ты на самом деле? – наконец-то произнес Кевий, уже не решившись употребить применительно к собеседнику оскорбительное местоимение «что».

– Я дракон, – произнес Шак без пафоса и так же просто, как если бы предложил собеседнику присесть, – правда, проклятый, обреченный вечно скитаться среди людей и жить в не столь уж и приятном человеческом теле.

– Не может быть, – прошептали побледневшие губы таращившегося на Шака юноши.

К чему слова, они лишь сотрясают воздух. Ни одно разумное существо не будет говорить, когда намного проще и убедительней показать. Шак моргнул, и обомлевший Кевий всего на миг увидел его глаза; те самые глаза, что видел рыцарь-оборотень незадолго до смерти; те самые глаза, бесстрастного взгляда которых испугался громила в корчме; глаза матерого хищника; глаза дракона, уставшего жить в чужом обличье и чуждом мире.

Глава 18 Вердикт дракона

Глава 18

Вердикт дракона

Жизнь не только многогранна, но и состоит из многих уровней. Как бы далеко ни отползал муравей от своего муравейника, но ему все равно не понять, каково быть дельфином или, к примеру, горным козлом. Сколько бы умнейшие из животных ни пытались осмыслить сложную жизнь человека, но их постигнет неудача, сколько бы ученые умники ни утруждали свой мозг раздумьями о сущности бытия, им не суждено узнать, как мир устроен. Многого не знал и дракон, опустившийся до уровня вселенского муравья-человека, а большее из того, что знал, не смог объяснить внемлющему его рассказу, разинув рот, слушателю. Однако он сделал попытку, постарался найти нужные слова и не утруждать довольно примитивно устроенный мозг Кевия сложными понятиями и длинными цепочками логических размышлений.

«…аш мир не единственный, существует множество различных миров, в каждом из которых живут, плодятся, воюют и размножаются свои формы жизни. Их объединяет лишь два фактора: относительная близость друг к другу и Создатели, преследовавшие при их взращивании свои интересы и цели. Любой мир – это поле. Бывают поля засеянные, а бывают ждущие свой черед; на одних растет тыква, на других зреет пшеница, поэтому и жизнь в вашем мире не похожа на жизнь у соседей. Все существующие расы и виды, которые когда-либо обитали там, где находимся мы, и которые будут обитать, – всего лишь сорта, выведенные кропотливым трудом, культивированные и заботливо взлелеянные. Тот, кто создал и вас, и меня, заботится о посевах и надеется на богатый урожай. Я не знаю, что он от нас получает какую-то материю или нематериальную субстанцию, но могу сказать точно, он сам несовершенен, его заботит урожай в целом, и ему нет дела, что один колос пытается погубить другой, что одна тыквина объявила войну или торговую блокаду соседке. Он или они выше этого и не размениваются по пустякам. Именно по этой причине мне и смешно, когда священники устремляют взор в небо и надеются на чудеса.