Мышцы Совера напряглись, ему показалось, что его мучения прервет не постепенно заливающая трюм вода, а ржавое острие багра, вонзившееся между ребер. Но он ошибся, странный моряк не проявлял интереса к их на одну четверть эльфийской парочке. Фигура в плаще медленно подняла вверх грозное орудие и резко вонзило крюк под правую ключицу барахтающегося под потолком Нивела. Раздался хруст ломаемой кости, однако паренек не закричал, только быстро задрыгал конечностями, сопровождая безумную пляску на цепях едва слышимым стоном. Мужчину явно не удовлетворил результат пытки, ему хотелось добиться от жертвы большего: воплей, мольбы о пощаде, признания, но только не жалкого стона. Однако ломать остальные кости палач не стал. Немного подергав багром, расширяя края и без того чудовищной раны, он вынул крюк из тела стоически переносящего пытку подростка и наконец-то скинул свой капюшон.

Облысевший на затылке ежик коротких волос и запущенная до неприличия борода, которая не подравнивалась по крайней мере с начала позапрошлого месяца, были Соверу незнакомы. Граф видел этого безжалостного человека впервой, а вот Карвабиэлю персона молчаливого мучителя оказалась хорошо знакомой.

– Убий, скотина, порву! – взревел Карвабиэль и рванулся на цепях, пытаясь дотянуться щелкающими зубами до горла обидчика.

Яростный крик оглушил графа, а мелкие звенья цепи больно вонзились в тело, сдирая кожу. В этот миг Совер возненавидел своего не в меру вспыльчивого, импульсивного напарника по оковам. «Уж лучше в нем не было бы ничего человеческого. Родился бы парень сухим, чопорным, расчетливым эльфом, не поддался бы сейчас неразумному порыву, не совершил бы бестолковый поступок, а я бы не страдал…» – почему-то подумал граф Карвол, решивший, что если ему вдруг посчастливится освободиться, то он надает тумаков не только похитителям.

– Ах, простите, господа, сразу не поздоровался… – с обворожительной улыбкой на лице произнес Убий, на всякий случай делая шаг назад от продолжавшего рваться на цепи и скрежетать зубами полуэльфа. – Так не терпелось сделать этому выродку что-то приятное, что совершенно позабыл о приличиях. Но мою оплошность легко исправить… Не так ли, номер семь?!

Вопрос был адресован к затихшему Нивелу. Его невысокая, щуплая фигурка уже не дергалась нацепи, а повисла, полностью расслабив мышцы. «Наверное, у бедолаги шок от боли, потерял сознание», – подумал Совер, но тут же понял, что ошибся.

– Мне жаль тебя, ничтожество, – с неповторимой интонацией выстраданного пренебрежения произнес паренек, вновь зашевелившийся на цепях. – Настолько жаль, что даже плюнуть на твою плешь противно!