Пархавиэль рвался к своим, его рассудком руководило уже не безумное желание помочь гномам и не гнев, а холодный, трезвый расчет. Он знал: если немного промедлит, то расколотая им на две части толпа снова сольется воедино, раздавит, сомнет его.

«Спасибо, дедушка Мисл, спасибо, дорогой! – бубнил себе под нос как молитву крутящийся волчком гном. – Хороша секирка, ох хороша!»

Если бы не легкость оружия и его поразительная острота, лезвие уже давно бы застряло в каком-нибудь из тел и гном бы погиб. Пархавиэль рубил с силой, наносить скользящие удары он не мог из-за тесноты и высокого роста врагов.

Наконец-то кошмар закончился, впереди промелькнули большие деревянные щиты. Пархавиэль кинулся к ним, но споткнулся и упал. Перед глазами летевшего вперед гнома появилась огромная деревянная поверхность, потом возникла пустота и резкая боль, как вполне логичное следствие сильного удара лбом об пол. Зингершульцо потерял сознание, но главное он сделать успел: добрался до своих, попутно умудрившись вдохновить на ратные подвиги павших было духом гномов. Маленькие человечки воспользовались замешательством людей, плотнее сомкнули строй и пошли в наступление.

В минуты недолгого забытья к Пархавиэлю снова пожаловал акхр. Оме Амбр связал его, как беспомощного ребенка, и принялся дубасить огромной скользкой рыбиной по щекам. Зингершульцо катался по полу и выл от боли и унижения. Ему хотелось подняться, дать сдачи, но не было сил, чтобы развязать тугие путы. Оставалось только ругаться, и гном не преминул воспользоваться этой возможностью. Акхр повел себя странно: обиделся, оскалился на прощание и исчез, а голова гнома загудела от громких звуков родной махаканской речи.

– Сколько можно ждать, Зигер? Берем его и тащим с собой! Все уже ушли. Чего дожидаешься, чтобы люди снова пожаловали?!

– Не стони, Шульк, хауптмейстер наш парень крепкий, щас враз очухается!

Зингершульцо вдруг понял, что это уже не сон, и поспешил открыть глаза. Насколько помнил Пархавиэль, излюбленным приемом пробуждать от сна у Скрипуна было безудержное хлестание по щекам боевых товарищей. Ладони же друга были куда увесистее хвоста севрюги, да и пахли намного отвратнее…

Скрипун широко улыбнулся, что сделало его изрезанное свежими рубцами лицо омерзительно гадким, но Пархавиэль не думал в эту минуту о подобных мелочах, он был рад вновь увидеть потерянного боевого товарища.

– Ну, здоров, рожа! – воскликнул Пархавиэль, заключив друга в крепкие объятия.

– Здоров, Парх! – прослезился на глазах у дюжины стоявших поблизости гномов Скрипун. – Мы тебя с Гифером так искали…