– Половица на крыльце скрипнула, – ответил Альто, бесшумно проскользнув от разбуженной Флейты к кровати хозяина дома.

– Может, кошка? Их щас много бездомных бродит, тепло ищут.

– Может, и она, да только осторожность не помешает. Я к двери пойду, а вы с девицей у окон встаньте!

Едва Румбиро успел отдать распоряжение, как в дверь постучали. Гномы удивленно переглянулись. Люди не стали бы вести себя так деликатно, а если бы постучали, то ногою или обухом топора. Возникло замешательство, инициативу взял в свои руки дедушка Мисл.

– Кого там нелегкая принешла?! – прозвучал дребезжащий старческий голос, ставший суровым и, пожалуй, даже грозным после продолжительного, крепкого сна.

– Кого принесла, кого принесла, открой – и увидишь! – недовольно проворчали из-за двери и сильно стукнули ногою о косяк.

Гномы одновременно взялись за оружие. Сомнений не было, с ними разговаривал человек, притом озябший, промокший под дождем и уж совсем не дружелюбно настроенный.

– Чего те надо-то?! – продолжил дискуссию старик, в спешке пытаясь отцепить намертво приколоченный к стене декоративный топор. Старость не радость, у дедушки Мисла начинали появляться первые признаки маразма.

– Не чего, а кого! Ищу Пархавиэля Зингершульцо и ворчливую девчонку по кличке Флейта!

Мисл только было открыл рот и собирался поклясться именами всех известных святых, что в доме он один, как рука Флейты легла на плечо старика.

– Это свои, я открою, – произнесла девушка, узнавшая голос.

– Какие еще свои? – недовольно пробурчал Альто, переводя вопросительный взгляд с пожимавшего в растерянности плечами Мисла на отмалчивающегося Пархавиэля.

Дверной засов жалобно скрипнул, раздались тяжелые мужские шаги, в комнату вбежала Флейта, а за ее спиной появился Мортас. Наемник сильно изменился с тех пор, как они с гномом расстались на крыше. Болезненный блеск слезящихся глаз, неестественная белизна кожи и уродливые трещины покинули лицо юноши. Мортас был молод, свеж и красив. Переливающаяся разноцветными чешуйками броня и абордажная сабля с массивной гардой на поясе придавали мужчине прежний воинственный вид, не говоря уже о сапогах и наручах, перепачканных кровью. Наемник выглядел именно так, как при первой их встрече, когда он спустился из-под высоких сводов подземного зала, прилетел, сея разрушение, ужас и смерть. – Привет, махакане или махаканцы, точно не знаю, но все равно привет! – пробормотал скороговоркой незваный гость и, не спросив разрешения, уселся за стол.

– А это что еще за чудо привалило?! – спросил Румбиро у Пархавиэля, сурово смотря на юношу из-под нахмуренных густых бровей и мерно постукивая шипастым набалдашником булавы по краю стола.