Савиньяки не враги Отечеству, но с ними нужно говорить на понятном им языке. Герцог Окделл мог это сделать, но рана и ссоры с сестрой выбили его из колеи, теперь время упущено, и все из-за этой закатной кошки Айрис и Спрута.

– Сударь, кони оседланы. Шадди сейчас будет.

– Хорошо. – Письмо матери он прочитает по возвращении. К полудню горожане расхватают все подарки и выпьют все вино. Можно будет выспаться и засесть за письма, а вечером Альдо дает Большой прием.

2

Его Высокопреосвященство поправил своего голубя и слегка наклонил седую голову:

– Благодарю за визит, маршал. Вы принесли немалую жертву, появившись утром после празднества.

– Ваше Высокопреосвященство, – подавил улыбку Робер, – это не так уж и трудно, ведь я еще не ложился.

– Я так и предполагал, – кивнул Левий. – Насколько мне известно, Квентина Дорака погубил шадди, но вы еще молоды, здоровы и хотите спать. Или вы предпочитаете касеру?

– Согласен на шадди, – во время разговоров с кардиналами лучше не пить, даже если кардинал кажется другом.

– Тогда садитесь. Я перенял у покойного Адриана обыкновение варить шадди собственноручно. Полагаю, эта маленькая причуда изрядно продлила Его Святейшеству жизнь.

Сильно сказано, и это только начало разговора, что же будет в конце?

– Я редко пью шадди. – Эпинэ уютно устроился в обитом кожей кресле, здесь уютным было все, от улыбки хозяина до медной, заполненной песком жаровни, у которой грелась трехцветная кошка. У эсператиста?!

– Такой шадди вы не пили никогда, – заверил кардинал, открывая массивный темный ларец, – я мелю зерна собственноручно. Вообще-то это следует делать непосредственно перед тем, как варить, но такую роскошь я позволить себе не могу. Вот и делаю запасы.

Робер кивнул, рассеянно наблюдая, как первый клирик Талигойи возится с коричневым порошком. Шадди пах остро и горько, это был чужой запах, и напоминал он о чужом. О гоганских куреньях, раскаленной сагранской пыли, оранжевых розах на террасах Равиата.

– Полагаю, вы хотите знать, как поживает герцог Алва? – равнодушным тоном осведомился Левий, засыпая шадди в похожую на песочные часы посудину.

– Хочу, – подтвердил Робер. Левий желает откровенности? Он ее получит. До определенного предела.

Кардинал открыл ларчик поменьше, в котором друг к другу лепились изящные коробочки и лежало несколько костяных лопаток.

– Этот набор специй для шадди я купил у морисских корсаров, за что меня, без сомнения, осудит конклав. Если узнает. Итак, наш неподражаемый узник... Я его навещаю дважды в неделю, хотя не думаю, что мои визиты доставляют ему удовольствие.