– Бэзил, проклятье! Ты что, оглох?! Я хочу проснуться!!!

Одна из внутренних стен заколебалась и осела, подняв столб красноватой кирпичной пыли; завал отрезал бросившегося к церкви Ларака от площади. И тут ворота наконец разлетелись. За ними была скала.

2

Обвал сожрал развалины вместе с пересохшей чашей, но мертвое дерево не потеряло ни единой ветки, уцелела и тропа. Раньше она приближалась к обрыву лишь в двух местах, теперь черный ломаный зигзаг подползал к ней вплотную везде, насколько хватало глаз.

– Здесь больше не будут ходить, – прошептала Луиза. Она думала об одном, дочь услышала другое.

– Все погибнут, – тихо сказала она, – Надора не будет и дороги не будет…

– Помолчи, могильщица! – прикрикнула капитанша. – Зоя обещала…

– Она обещала Айри, – Селина судорожно сглотнула, – и Ларака… А Реджинальд? А Дейдри с Эдит? Мама, сколько людей в Надоре?

– Не знаю, не считала! – Сколько же их? Сотни две, если не три. И еще деревня за мостом, но туда оно не доберется… Оно?! Почему она так подумала?

– Пойду посмотрю, что внизу.

– Я с тобой.

Внизу был туман, в котором тонули дрожащие черные стены. Мелкие камни сыпались градом, крупные отрывались от края обрыва реже и не сразу. Где же носит эту Зою?! И как она вернется, если развалин, в которых кто-то околел, больше нет? А может, они пошли другой дорогой? Люди вечно умирают и убивают. Конечно! Джоанна говорила, что осенью повесился мельник… Конечно же! Они вышли на мельнице!

– Ничего не видно, – Селина встала на колени и свесила голову в пропасть, – одни камни.

– Тогда пошли назад!

Дочь без лишних слов встала, она и раньше-то не была болтушкой, а теперь и вовсе сникла.

– Тебе не холодно?

– Нет… мама, на небе правда четыре луны? Под деревом?

– Правда. Это место такое. Видишь, опять…

– Какие они яркие, – посетовала Селина, – как… как беда. А внизу все грохочет.

– Закрой глаза и думай, что это телеги. Помнишь, когда в Кошоне строили церковь, ездили у нас под окнами?