САКАЦИ

«Le Chevalier des Êpêes & Le Deux des Deniers & Le Sept des Êpêes» [56]

1

Еще не старый витязь в молодецки расстегнутом полушубке попирал ногой убитого медведя. Сзади толпились свитские, крутились собаки, белел заснеженный лес. Было трудно поверить, что больше звериной травли, доброго вина и смазливых поселянок лихого охотника занимали другие игры. Игры, в которых алатский господарь Балинт обставил и императора Гайифы, и короля ныне исчезнувшей Уэрты. Эти игры назывались политикой, и Робер Эпинэ их ненавидел еще больше войны, хотя больше всего ненавидел и презирал себя самого. Тридцать лет – и полная пустота! Ничего и никого, кроме нелепой любви и дела, в которое не веришь. Альдо Ракану не бывать королем Талига, и слава Создателю. Им не придется ни становиться клятвопреступниками, ни расплачиваться по счетам.

Робер в который раз принялся разглядывать бурую тушу, лежащую на подтаявшем снегу. Первый из великих герцогов Алатских выходил против зверя с одним кинжалом. Он знал, куда и когда бить. Точно так же алат ударил своего короля и не промахнулся. Талигойская армия и отряды Балинта с ходу захватили Крион, и Павлу Уэртскому ничего не оставалось, как признать суверенитет бывшего вассала. По большому счету, разрыв был неизбежен – степенные, свято чтящие эсператистские каноны агары и вспыльчивые, суеверные алаты рознились, как собаки и кошки, и относились друг к другу соответствующе.

Восстание Балинта было не первым, но господарь удачно выбрал время и союзников и вместо плахи обрел корону. Иноходец поймал взгляд черноусого богатыря, который знать не знал, что среди его потомков будут Великолепная Матильда и проныра Альберт. Надо полагать, за ссору с Талигом Балинт придушил бы означенного Альберта голыми руками. Покойный господарь был человеком крутым, а к Гайифе, Агарии и Эсперадору у него был свой счет, причем немалый. Неудивительно, что кэналлиец Алонсо Алва и уроженец Черной Алати Балинт Мекчеи спелись и с наслаждением принялись трясти империю и ее союзников. В Черной Алати до сих пор поют об их похождениях, путая древние предания с действительными событиями. Поют о Балинте Гордом, его синеглазом побратиме, презирают агаров и любят талигойцев.

В детстве Иноходец обожал разглядывать героев Двадцатилетней войны, благо маршал Рене покровительствовал художникам и осчастливил Эпинэ портретной галереей. Имелся там и герцог Балинт на фоне развевающихся знамен и в какой-то немыслимой куртке со шнурами, а вот Алонсо не было. Самого знаменитого полководца Талига Робер увидел уже в Лаик. Так же как Арно Савиньяка, Михаэля Ноймара-Ноймаринена и Винченце Рафиано. Позже Мишель объяснил удивленному брату, что дед распорядился вынести на чердак тех, чьи потомки запятнали фамильную честь. Закатные твари, как глупо! Можно подумать, победив портреты, зачеркнешь прошлое. Дед – умный человек, но самые большие глупости делают люди умные, и как же эти глупости портят жизнь другим. Иноходец с трудом подавил неуместное раздражение – последние несколько дней он просто сходил с ума от мыслей о доме. Так и тянуло оседлать Дракко и, не разбирая дороги, поскакать на северо-запад. Маркиз Эр-При понимал, что это невозможно, понимал он и то, что связал свою судьбу с Альдо Раканом, но непонятное безумие затягивало. Наверное, так чувствует себя журавль с подрезанными крыльями, когда над ним проплывает стонущий осенний клин. И всему виной бредовый, ни на что не похожий сон!