Арнольд, раздери его наконец закатные твари, был скотиной, а маменька и господин граф соизволили объяснить дочери, что с ее внешностью нужно лопать то, что ей купили. И она лопала, но всякий раз, когда муженек гулял на стороне, ей хотелось выть. От унижения, обиды, чего-то непонятного и злого, что раздирало душу на куски. А что станется с Айри, когда Рокэ отправится хоть к королеве, хоть к Марианне? Святая Октавия, девчонка с ума сойдет, хотя ей-то какое дело? И вообще, курица еще и яйца не снесла, а она, дура эдакая, уже кошек от цыплят гоняет…

Луиза сорвала еще несколько веток, попятилась назад и налетела на кого-то живого.

– Их можно поставить в яшмовую вазу.

Катарина! Тьфу ты пропасть, подкралась, как привидение!

– Ваше величество…

– Я просила называть меня по имени, и вы обещали. Правда, это было раньше… До смерти его высокопреосвященства. Святая Октавия, если б кто-то мне сказал, что я стану сожалеть о человеке, которого считала своим главным врагом… И врагом Талига…

А если бы кто сказал, что Луиза Арамона станет на сторону коронованной шлюхи… Что она, кстати говоря, здесь делает? Подышать захотелось?

Вдова капитана Лаик переложила цветы в левую руку и вздохнула:

– Смерть его высокопреосвященства – большой удар для Талига.

Для Талига…. А для Рокэ Алвы? Они ведь ладили. Он уже знает? Конечно, знает, он все знает. Если б он захотел, он уже был бы тут.

– Манрики были руками Дорака. – Королева сорвала ветку астр, и Луизе не осталось ничего другого, как присоединить ее к своему букету. – Но руки без головы могут только разрушать. На радость Гайифе и Дриксен. Если будет восстание, страшно подумать, сколько прольется крови.

И что прикажете отвечать? Соглашаться? Спорить? Разинуть рот и выпучить глаза? Врет она или нет? Леворукий разберет, но Манрики от ее вранья лучше не станут. И хуже не станут, потому что хуже некуда.

– Создатель защитит невинных, – на всякий случай пробормотала Луиза.

Катарина не ответила, сорвала еще несколько астр, поднесла к лицу. День стремительно угасал – осень, куда денешься.

– Лучше выйти из зарослей, – королева бережно раздвинула стебли. – Пусть видят, что мы здесь…

Правильно, пусть видят. Они собирали астры, только и всего. Утром Манрик спросит, о чем они говорили. И она ответит, что о цветах и о смерти Сильвестра.

– Как скажете, ваше величество.

– Катарина, – мягко поправила королева. – В моем теперешнем положении титул – издевка.

А положение у тебя незавидное, хотя после сонетов Манрик должен поутихнуть. После сонетов и после Айрис… Рыжий кобель выставил себя полным дураком. И так и надо, не лезь, куда не просят!