– Монсеньор, – попробовал зайти с другого конца Карваль, – каковы будут приказания?

– Охранять его величество, – отрезал Иноходец и, глядя на вытянувшуюся физиономию офицера, пояснил: – Я не желаю, чтоб мои люди болтались у эшафота.

– Но вы сами…

– Я обязан присутствовать как Первый маршал Талигойи, но не как герцог Эпинэ.

Карваль, небывалое дело, промолчал, и Робер понял: борец за свободную Эпинэ несказанно рад, что может не смотреть на казнь. И это человек, без колебаний повесивший Маранов! От необходимости продолжать разговор Иноходца избавил Симон Люра, картинно осадивший коня рядом с хмурыми южанами.

– Мой маршал, – закатные твари, как же этот, с позволения сказать, граф самодоволен, – до церемонии остается полчаса, не желаете переодеться? Мои лакеи и мой гардероб в вашем полном распоряжении.

– Благодарю, не нужно.

– Будет весело, – Люра в тысячный раз за утро поправил свою клятую перевязь, – особенно когда толстосумы поймут, что это всерьез. Первого выбираю я, второй за вами, третий снова за мной, и так сколько успеем до появления его величества.

– Выбираем? – переспросил Робер. – Я полагал, что будет жребий.

– Зачем усложнять? – засмеялся Люра. – Все великое просто. Вышивай наши рыжие друзья не бисером, а нитками, того и гляди получили бы, что хотели.

Люра прав, слишком сложные расчеты срываются, но как выбрать из сотни ни в чем не повинных людей тех, кому не жить? Наша совесть – удивительно подлая штука: вытащил из толпы обреченных нескольких человек – спаситель, наоборот – убийца.

– Господин маршал, вы уверены в успехе? – Спокойно, Иноходец, спокойно. Придет время, и ты эту мразь прикончишь своими руками. Заодно со Штанцлером.

– Настолько, насколько можно быть уверенным хоть в чем-нибудь, – сильная рука с наслаждением погладила алый шелк. – Чтобы чего-то добиться в этой жизни, нужно уметь три вещи. Ждать, рисковать и понимать, когда нужно первое, а когда – второе. Сейчас время риска, герцог, иначе б нас тут не было.

– Вы имеете в виду излом эпох?

– Благодаря его величеству я больше не суеверен, – заверил граф Килеан-ур-Ломбах. – Деревенские россказни деревенскими россказнями, а удача удачей. Четыреста лет назад ее поймал за хвост Франциск, сегодня – мы, а после нас хоть чума. Вы не согласны?

– Я не люблю чуму, – пожал плечами Эпинэ, – особенно в собственном доме, но, полагаю, нам пора.

– Беру свои слова назад, – засмеялся Люра. – Я совсем забыл, что собираюсь жениться. Уверяю вас, я буду нежнейшим мужем, замечательным отцом и наивернейшим подданным и начну прямо сейчас. Итак, чума отменяется, а нас ждет прелюбопытнейшее зрелище.