Мужчина коротко, с достоинством кивнул:

— Приветствую тебя, служитель второго круга.

О том, что Алкету совершенно нечего было делать в покоях верховного жреца, он говорить не стал, прекрасно понимая, что лишь нечто очень важное могло заставить служителя нарушить запреты.

— Я должен срочно видеть верховного жреца.

Слуга шевельнул было бровью, намереваясь изобразить ироничное удивление, но передумал. В конце концов, каждый является хозяином своей судьбы — в той мере, в которой это разрешено Эмнауром. И если человек не желает ждать вечера, когда Борох, как заведено, спустится в общий зал, расположенный в первом ярусе, дабы выслушать жалобы и просьбы, — это его проблемы.

— Я сообщу ему о твоем желании.

Он медленно повернулся и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой.

Ждать пришлось недолго — Алкет даже не успел толком осмотреться, как дверь снова распахнулась. На пороге появился Юрай Борох собственной персоной. Его лицо нельзя было назвать довольным — вероятно, нежданный визит отвлек его от каких-то важных дел. Он медленно оглядел гостя, затем шевельнул пальцем. Алкет понял беззвучный приказ совершенно верно и тут же торопливо снял маску.

— Гард… я помню тебя, сын мой. Что привело служителя второго круга в мои покои?

Алкет замялся… в памяти тут же всплыли все слухи, что гуляли насчет служителей, чьим словам о Голосе Эмнаура верховный жрец не поверил. Может, и ему все почудилось? Может, сейчас Борох выслушает его слова, нахмурится… и отправит его в одну из келий — навсегда, пока не придет смерть. Вдруг мелькнула паническая мысль — промолчать. Придумать что-нибудь, принять наказание за причиненное беспокойство, сохранить тайну для себя. Ведь этой беседе не было свидетелей… никто не узнает… Но прошло всего мгновение, и он устыдился своих страхов. Свершилось чудо — и верховный жрец обязан был услышать об этом.

— Я слышал… Голос Эмнаура! — выдохнул Алкет.

— Вот как? — Борох задумчиво погладил подбородок. — Что ж, это действительно важная новость. Пойдем, ты расскажешь мне подробнее.

Он провел Алкета в следующее помещение, опустился в глубокое мягкое кресло, жестом предложил гостю занять невысокий табурет.

— Я был…

— Подожди, — прервал его Борох. — Я буду задавать вопросы. И пусть твои слова будут правдивы. Итак, где ты услышал Голос?

— В келье, в подземелье, отец мой.

— С тобой заговорила статуя?

Это был сложный вопрос, и ответить на него было непросто. Алкет понимал, что от его ответа — и этого, и последующих — зависит ни много ни мало его собственная жизнь. Видимо, есть неизвестные ему истинные признаки общения с Богом, и сейчас жрец проверяет его. Может, именно так жрецы и разговаривают с каждым, кто заявляет о своей связи с Эмнауром, а ответы дают понять, правду ли говорит человек или лжет?