– Все вот это, – сказал Армандо. – Этот дворец, этого короля, эту страну… Я не смог сегодня защитить тебя, а они не смогут защитить людей.

Настя протянула ему бокал:

– Тебе нужно развеяться. Раньше я думала, что ты мало говоришь, потому что со мной не о чем говорить, и я переживала на этот счет. Теперь я знаю, что тебе есть что сказать, но… Но лучше тебе этого не говорить. Ты слишком мрачно смотришь на мир.

Армандо отрицательно покачал головой.

– Ты это по поводу шампанского или по поводу мрачного взгляда? И про то, и про другое? Напрасно. И знаешь еще что – ты меня не мог сегодня защитить, но меня защитил Александр. Понимаешь? Если не один, так другой. А если бы не появился Александр, то я бы как-нибудь выкрутилась сама, честное слово.

Армандо сжал губы, удерживая свое мнение по этому поводу.

– Ладно, – сказала Настя. – Раз уж я не смогла прикончить Накамуру, прикончим этот разговор. Хочешь уйти – уходи. Ты не первый, кто меня бросает… Нет, не то. Просто скажи – ты ведь уходишь не из-за денег? Не из-за того, что счета Андерсонов заморожены?

– Нет, – сказал Армандо.

– Это хорошо. Не знаю, почему это хорошо, но это хорошо. Потому что, если бы ты уходил из-за денег, это было бы… Плохо.

– Я не ухожу, принцесса. Я буду здесь, в Лионее. Я буду рядом.

– Просто ты не будешь рядом со мной, – Настя довела мысль до логического завершения и не обрадовалась такому завершению. Последние капли шампанского стекали по стенке бокала, будто слезы – кисло-сладкие и совершенно бесполезные.

С пустым бокалом в руке она побрела наугад через толпу возбужденных внезапным праздником лионейцев, и неизвестно куда бы завело ее расширяющееся, как воронка смерча, чувство потери, если бы Настя не уткнулась носом во что-то черное и твердое, пахнущее табаком и алкоголем, причем не шампанским, а чем-то более злым и жгучим.

– Принцесса, – сказал Бернар.

– Она самая, – согласилась Настя. – А вы мой новый телохранитель?

Вопрос заставил Бернара задуматься, но потом он все же отрицательно мотнул головой:

– Нет, у меня другое дело.

И он протянул Насте мятый конверт, на котором было написано размашистым мужским почерком «А. Колесникова». Ниже стояла дата, которая Насте ничего не говорила. То есть она пыталась Насте что-то сказать, но после всех сегодняшних событий вообще и шампанского в частности Настя как-то не очень ориентировалась во времени. Поэтому она просто посмотрела на Бернара и спросила:

– Что это?

– Это было в вещах Филиппа.

– О, – только и сказала Настя. Она взяла конверт, но сделала это крайне неуклюже и сама же себя обозвала разными нехорошими словами. Бернар нагнулся и поднял с пола то, что выпало из конверта.