— Знаешь, а может, ты и прав, — ответила она, стараясь не обнаружить своего беспокойства. — Пожалуй, мне следует поехать домой.

Он был вполне удовлетворен произведенным на нее впечатлением и, смягчившись, сказал:

— Вот и умница.

— Я не понимала...

— Конечно, как ты могла понять?

— ...Что все гораздо серьезней...

— ...Чем ты думала. Я изо всех сил пытался до тебя это донести.

— Да. Ты пытался. Но я была не готова тебя услышать.

— Но теперь ты понимаешь...

Она кивнула в ответ, и он, казалось, принял ее раскаяние за чистую монету.

— Да, понимаю. Я была не права, а ты прав.

Пожалуй, большего удовольствия она доставить ему не могла.

— Знаешь, — сказал он, расплывшись в довольной улыбке, — а ты умеешь быть паинькой, если захочешь, — внезапно приблизившись к ней, он взял ее за подбородок. Она почувствовала кислый запах пота и выветрившегося одеколона. — Будь у меня время... — Его взгляд вдруг прояснился, когда Митчелл оказался рядом с ней, — ...я бы отвел тебя наверх и напомнил, чего ты лишаешься.

Ей ужасно хотелось послать его, но ни к чему хорошему это не привело бы. Она молча позволила ему запечатлеть на своих губах сухой поцелуй в той непринужденной манере собственника, которая прежде заставляла ее чувствовать себя принцессой. Однако на этом его прощания не кончились, его рука, упав с подбородка Рэйчел, коснулась ее груди.

— Скажи что-нибудь, — пробормотал он.

— Что ты хочешь услышать?

— Сама знаешь, — ответил он.

— Хочешь, чтобы я попросила тебя подняться наверх?

— Было бы неплохо, — в его глазах мелькнула хитрая усмешка.

Она поклялась себе, что когда-нибудь он ей дорого заплатит за это. И сказала: