Галармон тоже не видел причин, по которым один джентльмен должен отказать другому джентльмену в невинной просьбе.

— Да-да, — откликнулся рыцарственный генерал. — Мы вас слушаем.

Демон выглядел несколько смущенным. Впрочем, кто их поймет с такими мордами лица?

— Вы случайно не видели поблизости любезный черный халат с прекрасными синими глазами? — спросил Флагерон.

— A-a, это вы о Дотте? — уточнил Мадарьяга, и глаза его загорелись оранжевым опасным огнем. — А может, я сойду? Разомнемся.

И он выразительно оскалил белоснежные клыки.

— Вы не поняли меня, — неожиданно миролюбиво откликнулся демон. — Мне не для поединка. Мне бы поговорить…

— Тут где-то летал, — пожал плечами вампир. — Но если что — учти. Он мой друг. Я сам из тебя халатов накрою.

— Да вон он! — сказал Галармон. — Сейчас я его позову. Тут и поговорите.

— Разумно, — согласился Мадарьяга. — Что значит, стратег.

Доктор Дотт посыпал троих нападавших щедрой горстью своего знаменитого чихательного порошка и с удовлетворением наблюдал, как они рассыпались серебристой пылью. От этой общественно полезной деятельности его отвлекли призывные крики Ангуса да Галармона. Обернувшись, Дотт увидел, что ему не показалось — генерал действительно хочет немедленного общения.

Доброе привидение поспешило на дружеский зов.

— Что случилось? — взволнованно спросил он, ожидая худшего.

И не ошибся.

— Тебя тут какой-то демон домогается. — И Мадарьяга кивнул в сторону Флагерона, спрятавшего за спину свое копье.

— Я тут подумал… — решительно сказал демон. — К черту условности! Мне еще никто и никогда не говорил таких слов…

* * *

Не знает их копье отдыха, грудь взнемлется от часта пыха. В. Петров. На взятие Измаила

Не знает их копье отдыха, грудь взнемлется от часта пыха.

Помимо всего прочего, битва — это процесс. Причем процесс чаще всего долгий, утомительный и даже вязкий.