– Ты мне скажи, Мир-то вы уже спасли или еще нет? – выглянул из гостиной Макс.

– Мир-то спасли. А драккар – еще нет. Мы теперь за драккаром идем, – откликнулся подменный сын ярла, и у Макса сложилось впечатление, что судьба «Грома» волнует его больше, чем судьба Мира.

Отчасти так оно и было. Если существу на протяжении тринадцати лет денно и нощно вдалбливать в голову, что драккар – самое важное, что только бывает в жизни, это не может пройти бесследно. Даже если существо это со временем станет цивилизованным, образованным и прогрессивным, плоды дурного воспитания иногда будут давать о себе знать…

В ином мире Хельги с Лавренсием Снурром пробыли совсем недолго, всего-то минут пятнадцать. Потом подруга Тамара захотела встать, и им пришлось ретироваться. Ирина так и не услышала до конца историю очередного спасения Мира. Но Хельги клятвенно пообещал вернуться и дорассказать, как только решится дело с «Громом»…

– Ну наконец-то! – с облегчением выдохнула Меридит. – Явились! Я уже дергаться начала! Лавренсий Снурр, дай я тебя поцелую!

– Меня тоже! – потребовал брат по оружию. – Без меня ты бы сейчас и его не целовала.

– Да пожалуйста! – легко согласилась диса. – Чего не сделаешь на радостях! Хоть всех перецелую! По два раза…

Излишне проницательная и наблюдательная Энка многозначительно хихикнула:

– Ну-ну, посмотрим, как у тебя получится!

Спасибо еще, что благородный Рагнар не стал ловить дису на слове. А то что бы она делала? Ну не смогла бы она его расцеловать, хоть ты тресни! Даже по-дружески!

Чуть позже, уже на морском побережье Дрейда, они с сильфидой тихонько завели беседу на эту тему.

– Не понимаю! – удивлялась сильфида. – Рагнар – нормальный парень, хоть и рыцарь, почему ты так к нему относишься?

Меридит попробовала увильнуть:

– Я к нему хорошо отношусь, с уважением. Как к верному боевому товарищу.

– Хватит строить из себя дуру! Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Так, признавайся!

– Очень уж он страшный! – смущаясь, ответила Меридит. Она чувствовала себя глупой девчонкой из тех, что не умеют разглядеть главное: прекрасную душу под неказистой внешностью.

Сильфида фыркнула:

– Уж не страшнее Лавренсия Снурра! А его ты преспокойно целуешь!

– Страшнее. И потом, Лавренсий Снурр никогда не имел амурных настроений на мой счет.