Стиракс весь подобрался.

– Это же строчка из предсказаний Шалстика!

В его душе бушевала буря. Если демон сумел докопаться до его секретов, их могут узнать и другие, те, кто связан с его врагами! Стиракс пока был недостаточно силен, чтобы вступить в схватку с богами, а обладание Хрустальным черепом не приветствовалось даже среди избранных.

Ответа на его возглас не последовало.

ГЛАВА 28

ГЛАВА 28

Дораней поскреб щетину на щеке, с равнодушным видом глядя на столешницу, хотя на самом деле внимательно прислушивался к разговору за соседним столом.

Сидя в одиночестве в темном углу таверны, он попивал разбавленное пиво, время от времени поправляя шарф на шее. В баре было тепло, и плотно обмотанный вокруг горла шарф не мог не привлекать внимания, однако вид Доранея пресекал любые вопросы. За соседним столом расположились фермеры, которые обсуждали самую волнующую для города тему: вот-вот должен был пожаловать лорд Изак. Весть о его скором прибытии разнеслась два дня тому назад, и гостя ожидали этим вечером, о чем повсюду много болтали.

– Подумать только! Как повелитель мог отослать кранна прочь, если они поцапались? Он же чокнутый ублюдок, а уж когда злится…

– Белоглазые все такие, – перебил собеседника второй фермер. У Доранея было ощущение, что из всей троицы этот уродился самым угрюмым: весь вечер с его губ слетали жалобы на самые пустяковые неприятности. – Один путник рассказывал мне, что после битвы у Ломина кранн три дня не выходил из своей палатки, сгорая со стыда. Он дрался как обезумевший демон, даже для белоглазого это было слишком.

Фермер со смиренным видом склонился над своей почти пустой чаркой.

Трактир не относился к числу лучших трактиров города. Деревянные стены потрескались и покоробились, в воздухе стоял острый запах пота, плесени, застарелого табака и пролитого пива. Дораней давно привык спать под открытым небом или в седле, поэтому грязные помещения вызывали в нем отвращение.

«Признайся себе, – с усмешкой подумал он, – король превратил тебя в сноба. Когда ты был моложе, ты проводил много времени в подобных заведениях».

– И зачем, по-вашему, он сюда едет? – спросил самый младший из фермеров – грязь еще не успела въесться в его кожу, в отличие от кожи его товарищей, и в нем еще не угас интерес к судьбам Ланда.

Дораней заранее знал ответ на этот вопрос. Под своим шарфом он прятал эмблему с изображением пчелы. Его прочные кожаные доспехи и кольчуга никого бы здесь не удивили – на воинов тут не обращали внимания – зато пчела выдала бы в нем человека короля, а о людях короля ходили разные темные слухи. Поговаривали, будто они стоят над законом, и в отличие от многих других слухов этот полностью соответствовал действительности. Если бы в таверне увидели пчелу, никто не стал бы разговаривать ни о чем интересном, опасаясь обвинения в каких-нибудь прегрешениях. Зато какие бы преступления ни совершил сам Дораней, магистрат ничего не мог с ним поделать. Бесполезно было объяснять народу, что король требовал от своих людей абсолютно бескорыстного служения. Он жестоко наказывал порок, и у него имелось множество хитроумных приемов для разоблачения злоупотреблений своих слуг.