– Когда на меня наложили Серебряную смерть, все стало удивительно медленным и холодным. Странные голоса и мысли проносились в моем сознании, и хотя я мог видеть абсолютно все, что происходило вокруг, но не контролировал свое тело. Когда Варсовран направил Серебряную смерть на храм Метрологов, я освободился. Я не понимаю, что со мной. Оно избавило меня от раны, нанесенной топором, но я так ужасно ослабел! Что случилось? Что сделала со мной Серебряная смерть?

Терикель коснулась запястья Ларона и ощутила биение пульса, она приложила ладонь к его щеке. Потом прошла к маленькому окошку камеры, глянула наружу и обернулась к юноше.

– Пульс наполненный, температура нормальная, и Мираль давно зашла, – сказала она, отбивая пальцами по ладони каждое утверждение. – Ларон, воспользовавшись твоим телом, Серебряная смерть вернула тебя к жизни.

Ларон сглотнул и с недоверием посмотрел в лицо Терикель:

– К жизни?

Терикель показалось, что он разочарован.

– Ты шутишь? – в его голосе теплилась слабая надежда.

– Нет.

– Скажи мне, что я не живой.

– Ты не живой.

– Ты лжешь.

– Да.

Он дотронулся пальцами до своего лица. Прыщи, упорно державшиеся на коже семь столетий, исчезли.

– Жизнь, – вздохнул он.

– Ты недоволен?

– По правде говоря, нет.

– Ларон, мне трудно поверить в то, что я слышу. Ты исключительно здоровый юноша четырнадцати-пятнадцати лет. У тебя чистая кожа, теплая кровь, твои сердца бьются ритмично, подозреваю, что и зубы у тебя стали обычными, а клыки исчезли.

Ларон провел языком по зубам. Эфирные клыки превратились в нормальные, человеческие зубы. Он проверил пульс.

– Но почему я такой слабый? – возразил он. – Эти солдаты, они меня скрутили за полминуты. Я был беспомощен как новорожденный цыпленок.

– У тебя физические силы обыкновенного подростка, а не сверхъестественная мощь вампира. Средний морской пехотинец способен без труда справиться с четырнадцатилетним мальчиком. Вот почему у тебя разрезано ухо, разбита губа, синяки на груди и ссадины на лице.