Д'Алик остановился перед таверной, заглянул в бумажник, а потом зашел внутрь вместе с девушкой. Начальник караван ждал их за одним из столиков. Он широко улыбнулся при виде Сентерри, а потом внимательно осмотрел ее с головы до ног.

– На первый взгляд она – лакомый кусочек, – кивнул он забирая цепь из рук Д'Алика.

– Она гораздо лучше, чем может показаться, – уверенно заявил Д'Алик. – У меня есть на нее все необходимые документы.

– В самом деле? Я хотел бы проверить их, но, кроме того, желаю лично удостовериться в… э-э-э… как бы это сказать… в ценности предложения.

Глаза Д'Алика сузились:

– Я подозреваю, ты хочешь проверить ценность предложения, вблизи заглянув в ее прекрасные зеленые глаза и расположившись при этом в постели. Но подобная проверка мигом снизит цену товара.

– Но если ты получаешь полную цену, какая тебе разница, снизится она в дальнейшем или нет? Принцесса, говоришь? Я видел некоторых принцесс, правда на расстоянии. И чем они, интересно, лучше других женщин?

– Тем, что короли всегда берут самых лучших девушек себе, и принцессы рождаются от них.

Начальник каравана слегка погладил груди Сентерри, затем пощупал одну из них и кивнул. Сентерри содрогнулась от отвращения, но опыт научил ее не отодвигаться.

– У меня есть комната в самой приличной гостинице города, – произнес начальник каравана.

– В «Красной звезде»? – уточнил Д'Алик.

– Именно. Постельное белье обрызгано розовой водой, в комнате курятся благовония.

– Значит, ты всерьез намерен поиметь ее сегодня ночью? И сколько денег она тебе принесет, если пузо у нее станет больше, чем у тебя, к тому времени, когда ты доставишь ее на северный рынок?

– Цена, цена, цена – ты только о цене и думаешь, Д'Алик. А я думаю о судьбе. Я намерен иметь ее до тех пор, пока она не родит мне четырех сыновей королевской крови, и это сделает мой дом великим, вот что мне надо.

– А если она родит дочерей?

– Ха, все равно это будут принцессы, как и она сама.

Они сели за стол, чтобы во всех подробностях изучить документы Сентерри, и вскоре мужчины погрузились в серьезную и ожесточенную полемику о деньгах и условиях сделки. Сентерри стояла рядом, незаметная и бессловесная, как пони. «Ни разу никто не захотел хотя бы словом со мной обмолвиться», – подумала она. Сентерри оглядела темную комнату, отчаянно мечтая о чудесном спасении. Каждый ее сон, каждая мысль была лишь о спасении, о побеге. Но ее хозяин имел слишком большой, многолетний опыт обращения с рабами, он знал все трюки и уловки, все пути бегства, даже такие, о которых она и догадаться не могла.