— Гуннора, осиянная славой! Матерь земли и неба! Ты, обитающая в глубинах вод! О, Всеединая! Дарованное тобою — готово тебе служить!

Ещё сильнее, чем прежде, ощутил Фирдун проникновение взыскующей и взвешивающей силы. Наверное, они узнали о себе больше, чем дано было знать кому-либо из смертных. И хотя они с самого начала объединились ради великой цели, но только сейчас их переплавило и закалило могучее горнило неведомого кузнеца, который в эту минуту выковал из них меч для служения правому делу.

Потом…

Потом они почувствовали, что дух Всеединой, который витал здесь, верша над ними свой суд, покинул это место. Осталось лишь изваяние, в которое Она вселялась по своей воле тогда, когда ей самой это было угодно. Однако Она дала им свободу, дала приют в своём святилище, оказав столь высокую честь, с какой не может сравниться приглашение сесть за царским столом одесную хозяина.

Глава 23 Запад, Встреча в пустыне

Глава 23

Запад, Встреча в пустыне

Гьюрет и двое его соплеменников пришли к Ивику, но выбрали для этого такой путь, который позволял обойти безмолвное изваяние на престоле.

— С твоего позволения, господин, — обратился к нему Гьюрет таким тоном, в котором при всей почтительности сквозило упрямое раздражение, — мы хотим отвести наших четвероногих на открытое место, чтобы они попаслись на воле. Сидящая на высоком престоле, — продолжал он, бросив через плечо взгляд на высившийся у него за спиной трон, — похожа на нашу Мать Кобылиц, но всё-таки мы — не её дети. Для нас бо-ольшое чудо получить её благословение, но мы не хотим вторгаться не в свою вотчину.

Ивик кивнул:

— Поступайте, как сочтёте нужным, Хозяин Коней. Но помните — та Сила, что здесь царит, благосклонна ко всем, кто на стороне Света, а власть её простирается далеко и бесконечна во времени.

Получив согласие, кайоги увели верховых и вьючных коней из рощи; из числа остальных никто не последовал их примеру.

Когда наступили сумерки, на продолговатых почках, которые покрыли ветки деревьев, показались трещинки, словно они собирались раскрыться ночью. В воздухе разлилось благоухание. Хотя съестные припасы были уже на исходе, путников не мучили мысли о еде; кусочка сухой дорожной лепёшки и глотка воды оказалось достаточно, чтобы они насытились.

Чувство голода исчезло вместе со страхами и тревогами. Эйлин остановилась на опушке под свисающими ветвями. Бутоны лопнули, выпустив белые лепестки, светившиеся ярче, чем Лунный цветок на её жезле. Собравшись с духом, она протянула руку и легонько дотронулась до одного цветка.

Тут же она в испуге отдёрнула руку, потому что цветок оторвался и поплыл по воздуху, расправив лепестки, точно белые крылышки. Но цветок не упал, хотя в воздухе не чувствовалось ни ветерка. Он полетел влево и опустился на зеркальную гладь озера у подножия трона.