Хайсагур любил плавать и в особенности нырять. Ему нравилось сражаться с бешеным течением Черного ущелья, но нырять было приятнее в тихих заводях – там, кроме прочих удовольствий, он, прижимаясь животом ко дну, выслеживал и ловил рыбу. И ощущение, возникшее в нем, было сродни тому, как если бы, продвигаясь вдоль дна теплой, хорошо прогревшейся заводи, он ощутил кожей холодную струйку, стремящуюся вдоль его бока неведомо откуда и неведомо куда. Струйка потянула его за собой, он как бы лег на нее, а она понесла его, и из этого состояния сосредоточенного слежения за новым ощущением его совершенно некстати вывел голос джинна.

– Хвала Аллаху милостивому, милосердному! – вдруг завопил Маймун ибн Дамдам. – Ты понял установления и правила полета!

И тут же Хайсагур весомо шлепнулся прямо на живот.

– Горе мне, что это такое было? – несколько ошалев от падения, осведомился он.

– Это было прекрасно, о благородный гуль! Ты поднялся в воздух, и лег на него, и потянул носом, и развернулся вон в ту сторону, и полетел, а я всего лишь приветствовал тебя, – несколько смутившись, объяснил джинн.

– Значит, я знал, куда лететь… Благодарение Аллаху, я шлепнулся с небольшой высоты. Прошу тебя, не приветствуй меня больше! Я попробую еще раз…

– О Хайсагур! Еще одно слово, ради Аллаха! Если ты полетишь ниже облаков, тебя увидят люди, а это ни к чему!

Хайсагур почесал в затылке.

– Как же тогда ифриты опускаются на землю? – спросил он.

– Так же, как и джинны, – объяснил Маймун ибн Дамдам. – Это совсем просто – нужно слиться с тем местом, которое ты избрал, и принять его цвета, а потом – образ, который тебе нужен…

– Воистину, это совсем просто! – подтвердил гуль хриплым голосом ифрита. – Как я до этого раньше не додумался! Ведь меня с детства учили принимать разнообразные цвета, и образы, и личины! О Маймун ибн Дамдам, я не знаю, какой ты джинн, но наставник из тебя прескверный!

Джинн попытался объяснить, как следует творить в голове собственный образ со всеми подробностями, и нетерпеливый гуль, прогнав по телу описанную Маймуном ибн Дамдамом волну, обратился в поразительное чудище – спереди он являл собой почтенного старца с длинной и ухоженной бородой, мечтой всей своей жизни, в тюрбане, в туфлях, но вместо штанов спереди свисали два полотнища ткани, и вместо фарджии тоже свисала с шеи и плеч полосатая ткань, а мохнатая спина и не менее мохнатые задница, ляжки и икры ифрита были, разумеется, обнажены.

– Клянусь Аллахом, когда повелителю правоверных потребуется шут, ты смело можешь идти к нему в таком виде! – обрадовался джинн, наслаждаясь смущением язвительного гуля. – Тебя забросают золотыми динарами!