Донтан расхохотался, но на лице его выступил пот, и чародей занял оборонительное положение, не рискуя нападать сразу. Томас припал к стене. «Проклятие, — промелькнуло у него в голове. — Эта штука вполне могла прикончить меня». Чародейский удар ослабел, путешествуя вдоль длинного клинка шпаги. Приняв всю эту силу на короткий кинжал, он уже лишился бы возможности пользоваться левой рукой. Глупо забывать о том, что этот молодец может колдовским образом защитить себя от нападения. Но Донтан наблюдал схватку у дома Авилера и знал, что ему не тягаться с Томасом в фехтовании… Капитан гвардейцев уже видел страх, овладевший противником. Томас оттолкнулся от стены.

— Надеюсь, в твоем арсенале найдется и что-то еще, — произнес он негромко. — Одного такого фокуса мало. — И шагнул в сторону, пытаясь отрезать Донтана от погреба.

Чародей отступал, не давая Томасу достичь желаемого. Томас сделал выпад и, подняв острие шпаги, прошел под защитой Донтана, ударив чародея в другое плечо. Тот закричал от боли, и, описав широкую дугу, клинок его плашмя попал Томасу по руке. Пламя чар, окутывавших оружие, отбросило Томаса назад. Донтан оступился и выронил шпагу. Потом, прижимая руку к раненому плечу, повернулся и бросился по коридору.

Ругаясь от боли, проклиная совершенно онемевшие пальцы, едва удерживая шпагу, Томас припустил следом за ним.

За углом открылась брешь в стене погреба. Неземное свечение воинства померкло, и старинное подземелье затопила тьма. На улице только смеркалось, и Дикая Охота должна была еще отдыхать, но Донтан уже спускался по лестнице, явно намереваясь разбудить армию тьмы.

Томас бросился следом за ним. Зажимавший рану в плече чародей двигался теперь помедленнее. Когда Томас выскочил на лестничную площадку, Донтан замахнулся кулаком, и они схватились; чародей не позволял Томасу прибегнуть к услугам правой руки, и гвардеец подтолкнул Донтана к краю… Тут камень под его сапогом подался, и оба полетели вниз.

Каде сумела обнаружить в воздухе достаточно блеска, чтобы отвлечь от себя человеческий взгляд, и без всяких препон миновала холодные темные залы Старого Дворца. И теперь она крючилась в благословенном мраке под одной из лестниц, наблюдая за суетящимися вокруг альсенскими солдатами. Почти все были с лампами и переговаривались друг с другом. Они обсыпали проклятыми железными опилками все пространство возле дверей на третьем и четвертом этажах, где расположились их основные силы. Там, должно быть, и держали Томаса, однако попасть туда было сложно, так как обманчивый блеск, защищавший Каде, должен был рассеяться в темном помещении среди столь многих людей и огней.