Все. Терпение его кончилось. Это стало просто невыносимо: страх, ожидание… Сколько можно?! Грегор завел мотор и стал набирать высоту. Поднявшись метров на пять, могучий воздушный корабль вздрогнул и замер. Якорные канаты, которые были привязаны к засову на воротах храма, натянулись до предела.

Грегор подумал о полчищах монстров за оградой и до предела увеличил мощность, молясь, чтобы веревки порвались прежде, чем механизм перегреется и откажет.

* * *

Нервы инспектора Майкрафта были на пределе. Он не мог бы в точности сказать, что именно так его напугало. Он много раз присутствовал на общих собраниях членов Братства; он был свидетелем того, как ведьму Тэтч вызвали из небытия и поместили в тело Элайзабел Крэй; он побывал на церемонии материализации Живоглота, который должен был совершить убийства «зеленых флажков»; он своими глазами видел, как бедняжка Частити Блейн — та, которая сейчас стояла в середине магического круга, — была отравлена, чтобы дух Тэтч, извлеченный из тела Элайзабел Крэй, поселился в ее ослабевшей плоти. Он не сомневался в могуществе Братства и хорошо знал, на что оно способно. Известно ему было и то, что происходящее ныне в ритуальном зале храма подготовлялось членами сообщества в течение долгих трех десятков лет. Еще несколько минут, и их боги ворвутся в этот мир, обреченный стать жертвой величайшего из катаклизмов. Так почему же теперь, когда до конечного торжества организации, в которую Майкрафт вступил по доброй воле, осталось совсем немного времени, душа его исполнилась страха и сомнений? Неужто ему по душе мир, что его окружает, и царящие в нем порядки? Или неуверенность его порождена сомнениями в выполнимости обещаний Пайка, что боги разрушения пощадят членов Братства? Но верит ли сам премудрый доктор, что существа столь огромные, что их невозможно охватить человеческим взором, станут утруждать себя заботами о ничтожных букашках, пусть те и проложили этим гигантам дорогу в свой мир?

Не является ли все происходящее чудовищной, непоправимой, роковой ошибкой?

Но даже если и так, теперь уже поздно что-либо менять. Однако инспектор все же не вполне полагался на свою выдержку и, чтобы ненароком, поддавшись побуждению, не нарушить ход церемонии, вышел из зала и направился в задние помещения собора, прихватив пистолет. Стены храма были толстые, добротные, они приглушали звуки, и тем не менее инспектору удалось уловить треск выстрелов, едва только он свернул в один из коридоров. Истребители нечисти проникли в храм. Об этом ему уже было известно. Из загонов выпустили собак, а многие из тех, кто не участвовал в церемонии, вооружились и отправились на поиски непрошеных гостей. Инспектор прислушался. Храм был огромен, а коридоры и переходы являли собой разветвленный лабиринт. Определить, откуда шел звук, не представлялось возможным.