— Скажи, как тебе наша игра?

Лицо эльфа невольно смягчилось.

— О, это было прекрасно… Эльф, что играл Даламара… Он тронул меня до глубины души… Когда меня изгоняли, я не нашел в себе силы кричать — огонь негодования выжег все слезы… Но сегодня вечером я снова рыдал!

— Он талант, это верно, — кивнул Себастиус. — Это его лучшая роль и последняя.

Эльф быстро взглянул на толстяка, думая, что ослышался и недопонял. Но Себастиус продолжал разговор как ни в чем не бывало, видимо, это была человеческая шутка.

— Так куда ты направляешься?

— В Палантас.

— Палантас… — повторил Себастиус. — Хороший выбор. Город, где можно спрятаться. Даже эльфу, что, естественно, трудней. А зачем тебе Палантас? Даже там найдется мало людей, которые согласятся нанять на работу эльфа. На что ты будешь жить?

— А тебе какой интерес? — Эльф вновь подумал, что зря не ушел от этого назойливого человека сразу,

— У меня в Палантасе связи, — промурлыкал Себастиус. — А кроме того, как ты помнишь, брат — Астинус. — Эльф закатил глаза и промолчал. — Ладно, попрошу тебя прочесть этот текст. Но вслух и громко, надо оценить голос.

— Это еще зачем? — удивился эльф.

— Просто так. Назови это любопытством. — Себастиус протянул ему листок, и эльф увидел часть пьесы. Имена актеров сбоку, рядом их реплики. Он подозрительно посмотрел на Себастиуса, но лицо руководителя труппы было невинным, как у младенца. — Начни отсюда, — ткнул пальцем сын Гилеана.

Эльф начал читать, решив выполнить просьбу, и с удивлением понял, что читает монолог Даламара на суде: „…Я ищу то, что давно утеряли здесь, — свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…“

Сначала он читал без выражения, прекрасно зная, что его голос никогда не смог бы захватить внимание стольких людей, и стесняясь Себастиуса, но постепенно забыл обо всем и последнюю строчку произносил уже абсолютно искренне.

Себастиус слегка похлопал по ручкам кресла вместо аплодисментов.

— Я справился? — спросил эльф, невольно заливаясь румянцем.

— Нет, — отрезал Себастиус. — В начале ты был зажат, а в конце стал сверхдраматичен. Тебе надо учиться, и в этом нет никакого позора. Но голос у тебя отменный, прекрасный инструмент. Он пропадет впустую у вора…

Теперь эльф стал пунцовым от смущения.

— А почему бы и нет? — вызывающе бросил он. — Кому я нужен? Значит, придется самому беспокоиться о себе.

Себастиус задумчиво смотрел на кончики пальцев.