Но теперь я сознаю, что, даже если вас сбросят с вершины, даже если «Сфера» исчезнет завтра, вероятнее всего, ей на смену придет нечто похуже. В мире есть тысячи других Волхвов — носителей еще более радикальных соображений о том, что частная жизнь сама по себе преступна. Только я подумаю, что хуже быть не может, всплывает очередная девятнадцатилетняя девочка, и на фоне ее идей «Сфера» смотрится каким-то фестивалем гражданских свобод. И вас, народ (а теперь я знаю, что «вы, народ» — это «почти весь народ»), ничем не напугаешь. Сколько за вами ни следи, вы нимало не тревожитесь и ничуть не сопротивляетесь.

Одно дело — измерять себя, Мэй. Вот как ты со своими браслетами. Я могу смириться с тем, что ты и прочие такие же отслеживают свои перемещения, записывают все свои поступки, собирают на себя досье в интересах… Ну, я не знаю чего. В каких-то ваших интересах. Но этого мало, правда? Вам нужны не только ваши данные — вам нужны мои. Вы без них неполны. Вы больные люди.

Так что я пошел. Когда ты это прочтешь, я уже буду под радарами, и я думаю, не я один. Да что там, я знаю, что не я один. Мы станем жить в подполье, в пустыне, в лесах. Мы будем беженцами или отшельниками, горемычным, но необходимым гибридом тех и других. Потому что мы — это мы.