— Патрон? Все в порядке?

Я поднял к потолку большой палец. Успокоившись, здоровенный огр снова принялся храпеть.

Оглушительное рычание становилось невыносимым. С этим надо было кончать. По крайней мере, просто выйти отсюда.

Я подумал о Глоине и Ориеле, сидящих там, в усадьбе. К этому часу барон Мордайкен, возможно, уже решил покончить с ними. Смерть на свободе и бродит где-нибудь среди темных аллей. И на самом деле я даже не знаю, можно ли это назвать хорошей новостью.

Мне так и не удалось уснуть почти всю ночь, мои глаза сомкнулись только за десять минут до того момента, когда всех подняли, чтобы вывести на положенную прогулку. Я был измотан и вышел из камеры пошатываясь, поддерживаемый Горацием, похоже, всю ночь проспавшим как сурок.

Мы направились в умывальню, где нас ожидали чаны с застоявшейся жидкостью.

Охранники, по большей части огры, то и дело выкрикивали противоречивые команды, которые я, во всяком случае, мог разобрать с трудом и за свою рассеянность заработал несколько тычков локтями, но находился в таком сонном состоянии, что едва ли почувствовал их. Гораций энергично потер мне спину и вылил на меня почти целый чан с мутной жидкостью.

— Уф, — сказал я, — это что, суп, который нам вчера давали?

— Он что, тебе очень понравился? — спросил кто-то из заключенных.

Нам выдали нечто вроде полосатых пижам и отобрали все, имеющее хоть малейшее отношение к личным вещам.

— Могу я оставить у себя этот медальон? — спросил какой-то эльф.

Но огры сорвали с него эту штуковину и оставили беднягу стоять с открытым ртом.

Тюремщики Блекайрона, похоже, строго держались заведенных инструкций.

Среди прочих заключенных я заметил таких, которые еще не провели здесь достаточно долгое время: карликов, явно не потерявших нормальной формы, с аккуратно подстриженными бородами.

— Хорошая погода для этого времени года, — заметил я одному из них, когда мы выходили из умывальни.

— Не знаю, о чем вы говорите.

Далее нас привели в некое подобие крепости. Четыре высокие стены и лужайка, покрытая гравием и старательно расчищенная от снега. Я разглядывал остальных арестантов. Зрелище было довольно любопытным: все одеты в полосатые пижамы и сандалии, и продрогли, как воробьи. Большинство охранников следило за нами вполглаза, но оказались еще и такие, которые стояли на зубчатых башнях. Одна только мысль о побеге уже доставляла удовольствие.

— Ну и ну, — сказал Гораций.

— Пошевеливайся, — крикнул сверху тюремщик, — турнир начинается!

Мы, ничего не понимая, переглянулись.