– Я не могу пошевелить ногами! Но мои руки не связаны! – Серебряное лезвие полыхнуло в воздухе, отражая искры холодного света. Кинжал по рукоять вошел в грудь вампира – совсем рядом со старой раной.

Л'эрт шатнулся назад, прижимая ладонь к груди. Сквозь пальцы просочилась алая струйка и потекла вниз, пятная белую рубашку.

– И все-таки ты дурак, серебрянка, – одними губами прошептал Л'эрт. Ралернан его не расслышал.

Еще шаг назад – и он уже на черном секторе.

– Сила смерти и крови, яви себя!

Капельки крови, попавшие на землю, загорелись, обращаясь в серую труху. Черное облако, сотканное из туманных струй, охватило его тело, окутывая в ватный кокон.

– Это невозможно! Ты не мог этого сделать, человечек! Ты же больше не Тьма! – В голосе больше не слышалось царапающего смеха – только недоумение.

– Ты забыла? Тьма никогда не исчезает до конца. – Л'эрт улыбнулся, не замечая, как с уголка его рта капает кровь. – Даже в летний полдень она остается, прячась в коротких тенях – чтобы дождаться ночи и снова прийти во всей силе. Я… я никогда не смогу от нее избавиться. От того прошлого, что черным облаком тащится за моей спиной. Знаешь, сколько человек я убил? Ты знаешь, что такое Голод, богиня? Жуткая жажда крови, от которой вампиру никогда не избавиться… Аркан Ойенга – это всего лишь мертвое заклинание, восприимчивое к эмоциям. Ведь это так легко – всколыхнуть в сердцах людей боль и ненависть, заставить вновь увидеть во мне исчадие зла… И все же… я не был до конца уверен, что это сработает.

– Ойенг… – Ее мысли были окрашены яростью и раздражением. – Если бы не этот дурацкий просчет в его аркане, у тебя бы ничего не вышло! Как невероятно глупо – допускать воздействие на активацию чужого восприятия! Если бы эти человечки не поверили тебе…