— Я вспомнил про ловушки, младший. Манускрипт как перед глазами стоит. Ты только послушай…

— Не называй меня младшим.

В рану со свистом засасывался воздух — при каждом вдохе. А при выдохе, так же шумно, воздух выходил обратно. Сомнений не было — пробито легкое, открытый пневмоторакс…

— …это не ловушки, а испытания. Сначала «Сердце киринеянина». Грааль спросит: кто Он тебе? Инди, я не знаю, что это означает, но ответить нужно правильно. Потом «Спасение верой». Святая кровь спросит: зачем Он тебе? Это проверка на искренность, проверка твоих мотивов, паломник. И последнее…

Голос отца кончился, уменьшился до нуля. Лицо исказилось. Тело его давно уже била мелкая судорога, передаваясь рукам несущего. Даже смотреть на раненого было больно. Что же тогда испытывал он сам? Пробито легкое…

— Молчи, — повторил Индиана, врываясь в пещеру. — Где тут у вас Чаша! — заорал он, озираясь. — Где она!

Чаши не было. Была только Эльза. Ведьма, шлюха, проклятье доктора Джонса… Мужчина и женщина посмотрели друг на друга. Крепко сцепились взглядами, не в силах оторваться. Вот и встретились, мельком подумалось герою. Снова вместе, без ненависти, но и без любви… Он спросил в отчаянии:

— Это ведь Храм?

— Здесь нет Чаши, — сказал сзади Бьюкенен, — в том-то и дело, Инди. Это не Храм. Судя по всему, Храм дальше, но нам никак не пройти тоннель. Мы запускаем туда чернозадых придурков, которые зачем-то напали на нас, так они мрут, как мухи. И вообще, всех пленных мы уже использовали.

Индиана положил отца на пол пещеры. Старик терпел, пытался не стонать, а может, стонать попросту не хватало сил. Рот его корчился в незнакомых до сих пор страданиях.

— И последнее… — зашептал Генри Джонс. — Третье испытание называется «Подножие Креста». Проверяется, достоин ли паломник Грааля. Ты все запомнил, Инди? Первое — это «Сердце киринеянина»…

— Каким образом погибали ваши пленные? — повернулся доктор Джонс к Бьюкенену.

— Взгляните сами, — любезно предложил Бьюкенен, указывая направление. — Мы обвязали веревкой одного из бандитов, потом вытащили обратно.

Индиана, сжав свои чувства в кулак, осмотрелся осмысленно, очень собранно — как он умел. Вход в тоннель можно было бы не заметить, если бы не большой крест, врубленный в поверхность скалы рядом.

Что-то отвратительное валялось рядом с тоннелем — то, с чего закаленные нацисты не решились снять веревку.

— Раздавлен, — сказал Индиана.

— Мы пытались понять, что там происходит. Нет нормальных фонарей, и вообще вся аппаратура у Вольфганга осталась… Тоннель загибается под прямым углом, метрах в десяти от входа. Люди погибали, скрывшись за поворотом. Неясно только, мгновенно или успевали сделать шаг-два. Я бы сам пошел, чтобы убедиться своими глазами, но знаете, Инди, не хочется рисковать попусту. Думайте, Инди, думайте скорее…