– Девчонок наших видели во дворе?

– Ну?

– Они говорят, что с мамой все в порядке, они давно следили, они ее спрятали! Она мне звонила! Все в порядке!

– Лана просто сияла.

– Ну хоть что-то слава богу. А вам про Катю не звонили?

– Нет. И это странно. – Она показала мятый листок. – Вот эта штука как маяк. Да и я сама меченая, но сюда никто и не совался, словно тут какое-то место такое, что нас не видно…

Андрей снял куртку, повесил на вешалку.

– Бывают места, куда они пролезть не могут. – Он вспомнил квартиру Фоминых, и сердце сжалось.

Игорь вошел в комнату вслед за хозяином и замер. Он, конечно, мог догадаться, что у художника есть мастерская. Закрытый чем-то вроде выцветшей занавески мольберт, свечи в подсвечниках и на подставках, одинокий шкаф-горка с единственной вещью за стеклянными дверцами – ониксовым в серебре кубком, напротив – старое трюмо и на подзеркальнике – темная роза в узкой бутылке из густо-синего стекла. Пахнет воском, красками, мелом, к выцветшим бумажным обоям пришпилены карандашные рисунки, в углу – стол, заваленный стопкой альбомов с репродукциями и всякой всячиной, этажерка с книгами. Диванчик напротив окна, у самой двери, и кто-то спит, укрывшись старым мягким пледом.

– Настя, – тихо тронул спящую за плечо Андрей. – У нас гость.

Мгновенно очнувшись от дремоты, она села и увидела Игоря.

– Это вы? – спросил наконец Игорь.

– Я, – бледно усмехнулась Анастасия. – А я вам звонила, но звонок сорвался…

– Я ждал, – просто ответил Игорь. – Вот и встретились все-таки. Значит, вам понадобилась все же моя помощь… Что я должен сделать?

Губы у нее предательски задрожали.

– Надо спасать Катю. А я не знаю, с чего начать, где искать!

– Что случилось?

– Катю украли. – На сей раз она сказала это почти спокойно.

– Что?

– Они, – почти простонала Анастасия. – «Откровенцы» проклятые!