— Да, сэр, — ответила Двенадцать, по-прежнему смущаясь, но искренне.

Закрыв глаза, я положила голову ей на плечо, и она обняла меня обеими руками. Это было не то же самое, я не обнимала сама себя, хотя я ощущала не только щекой форменную куртку Двенадцать, но и тяжесть своей головы на ее плече. Я потянулась за ощущениями, чтобы вобрать в себя как можно больше, смущение Калр Двенадцать, да, но также и ее заботу обо мне. Другие солдаты Калр, перемещающиеся по кораблю. Это не то же самое. Это не могло быть тем же.

Мы обе молчали с минуту, а затем Двенадцать сказала за корабль:

— Полагаю, мне не стоит винить «Меч Атагариса» за то, что он волнуется за своего капитана. Хотя я полагал, что у «Меча» вкус должен быть лучше.

«Мечи», они такие надменные, такие уверенные в своем превосходстве над «Милосердиями» и «Справедливостями». Но кое с чем ничего не поделаешь.

— Корабль, — сказала я вслух, — руке Двенадцать становится неудобно. И мне нужно подготовиться, чтобы принять садовода Баснаэйд. — Мы разделились, Двенадцать отступила, и я вытерла глаза тыльной стороной руки.

— Доктор, — (врач находилась в коридоре, но я знала, что она меня услышит), — я не могу принять садовода Баснаэйд вот так. Я возвращаюсь в свою каюту. — Мне нужно умыться, одеться и убедиться, что есть чай и еда, чтобы ей предложить, хотя я и уверена, что она от всего откажется.

— Неужели она проделала весь этот путь, — спросила Двенадцать (спросил корабль), — чтобы просто сказать вам, как она вас ненавидит?

— Если так, — ответила я, — я выслушаю это не споря. У нее есть на это все права, в конце концов.

Мое плечо, все еще заключенное в оболочку восстановителя, не влезет в рубашку, хотя путем изощренного маневрирования я смогла вставить руку в форменную куртку. Калр Двенадцать претила мысль о том, что я приму садовода Баснаэйд без сорочки, будет сверху куртка или нет, и она безжалостно разрезала сзади рукав рубашки.

— Пять поймет, когда я объясню, сэр, — сказала она, хотя на самом деле не была так уж уверена. Пять по-прежнему находилась в Подсадье, помогая все закрепить, чтобы никто не пострадал, когда вернется сила тяжести.

К тому времени как прибыла Баснаэйд, я оказалась одета, и мне удалось выглядеть не совсем так, словно я только что упала с утеса, а затем чуть не утонула или задохнулась. Минуту я обдумывала, прикрепить или нет золотой памятный брелок лейтенанта Оун, поскольку это, кажется, разозлило Баснаэйд в тот раз, когда она его видела, но в итоге Двенадцать прикрепила его на мою куртку рядом с серебристо-опаловым брелком переводчика Длайкви. Калр Двенадцать удалось состряпать стопку маленьких пирожных, и она положила их на мой стол вместе с дреджфрутом и, в конце концов, с самым лучшим фарфором, простым, элегантным белым чайным сервизом, который я в прошлый раз видела во Дворце Омо, во время последней встречи с Анаандер Мианнаи. Сначала я поразилась, что у Калр Пять хватило смелости попросить его. По зрелом размышлении это показалось мне абсолютно неудивительным.