Я чувствовал, как семена песчаным дождем падают мне на голую кожу, и земля была подобна моей коже — отвердевшая, высохшая и потрескавшаяся.

Вечером первого дня боги увидели свои тени, поднявшиеся, чтобы противостоять им. Это была ожившая тьма, титаны, которых будут почитать многие поколения чародеев, вопреки воле испуганных богов.

Я тоже боялся их, так как мысли богов были моими собственными мыслями.

Я встал на краю обрыва, там, где когда-то было крыльцо, высоко над рекой, далеко от неба и от лиц богов, с отцовским мечом в руках, и закричал:

— Я пришел, боги, я один из вас! Я Секенр, бог-чародей! Не бойтесь, я тот, кто станет самым великим из вас, защищу вас! Я бог, не отбрасывающий тени. Нет титана в виде Секенра, а значит, я не боюсь титанов.

Какая дерзость. Неужели я действительно хотел это сказать? А что бы на моем месте сделал Ваштэм? Я позвал его в своем разуме, собираясь спросить об этом, но он, конечно же, молчал. Его там больше не было.

Я простоял так всю ночь, и из моей израненной плоти во тьму лился свет, разгоняя тени и озаряя мир, подобно второму восходу.

Днем я тоже стоял там, и дым поднимался из меня длинным черным столбом.

Бог внутри меня заговорил, движимый своей безумной гордыней. Мальчик Секенр и все остальные чародеи беззвучно кричали в тишине. Говорил бог. Новорожденный бог провозглашал принципы того, что Секенр когда-то назвал искушением магией. Этот бог собирался ниспровергнуть небеса. Он собирался переделать мир. Он собирался пожрать всех богов и сделать их частью себя самого.

Тогда и только тогда он сможет освободиться от страха.

Боги на небесах услышали меня. Как они могли не услышать меня, если их голоса были моими, а мой голос — их голосом? Я поднял взгляд и в вечернем сумраке увидел, как они совещаются вдали за закатным солнцем. Я видел, как они встают со своих тронов и как только что появившиеся созвездия рассыпаются по их мантиям, слабо дрожа в них.

И я услышал, как они осуждают Секенра — выскочку, самозванца и вора, ставшего божеством благодаря убийству.

— Отец? — мысленно спросил я. — Ты этого хотел? Ты предвидел это?

Но он не ответил. Его больше нигде не было.

Остальные боги обрушились на меня, низвергнув гром и молнию, град, свирепые ветра, сотрясавшие всю землю. Боль вернулась. Струившийся из тела свет потух, и кровь полилась у меня из раны в боку, из раздробленного запястья, из всех остальных моих ран, покрыв меня с головы до ног.