– Они даже надеются, что тебя не убьют в первые две минуты, – добавила любимая девушка и показала язык.

* * *

Среди пустоты и отсутствия, в месте, которого нет, где застыло зловещей громадой непередаваемое страшилище, вдруг возникло какое-то движение. Смутная тень, сходная не то со змеей, не то со струйкой дыма, скользнула внутрь небытия и подползла к Голору.

– Голор! Голор! Голор! – трижды прошипела смутная тень. – Да Голор же!

После чего, окончательно обретя сходство со змеей, ужалила тварь в ногу.

Тварь зарычала и дернулась.

– Голор! – прошипела тень в последний раз и рассеялась.

– Голор… – повторили ужасные губы. – Голор? Кто – Голор? Где Голор? Зачем Голор? – И вновь, уже ликующе: – Голор!!! Голор!!! Голор!!!

Истинное Имя было найдено. Обретено вновь.

Небытие, коконом соткавшееся вокруг Голора, лопнуло. А сам он исчез. Скрылся. Растворился в смутном шорохе теней и отражениях ночных кошмаров. Вновь обретенная память подсказывала ему, что в этом мире по-прежнему обретаются могущественные существа, способные представлять опасность для него. Голор предпочитал быть осторожным.

Весь мир содрогнулся в тот день до основания, ибо пришло время Последней Битвы, и все сущее, без сомнения, знало это. Великий, древний Враг восстал из своей Тени, поднялся со дна своего могущества, из той бездны, куда Его некогда сообща обрушили Прежние Боги этого Мира, бывшие тогда и могущественнее и храбрее Богов нынешних.

Первая нота Последней Песни была спета!

И не было у мира других защитников, кроме малой горстки отчаянных смельчаков, решившихся на безумное предприятие, посмевших бросить вызов древнему исчадию тьмы.

* * *

Башню ощутимо тряхнуло. Если бы это случилось в прежние времена, Зикер решил бы, что в нее на полном лету врезался господин Архимаг, малость перемудривший с заклятьями левитации. Но что могло случиться теперь? Снаружи слышались чьи-то испуганные возгласы. Зикер уже собрался было попросту выглянуть в окно, узнать какого черта там творится, но тут холодные пальцы запредельного ужаса с маху вцепились в его сердце. Ужаса? Позвольте, ужаса Зикер веками уже не испытывал и даже забыл, как эта пакость промеж людей именуется. А вот же – вспомнилось.

Что-то было не так. Что-то было страшно не так. Что-то было хуже, чем все беды и горести, вместе взятые.