Гилфитер отправился искать следы Блейз, а я прошел в город, чтобы позаботиться о безопасности тетушки и Аггелины; потом я сообщил сирпловцу Левиату обо всем, что услышал от Датрика. Левиат как раз совещался со смотрителем дамбы: они решали, когда открыть ворота, чтобы потоком легче всего было управлять. Рассказав им о распоряжениях главы Совета, я вышел на берег, чтобы помочь силвам установить защиту. Я знал об опасности, но уйти не мог: они были такими же силвами, как и я.

Их задача была невыполнимой, обреченной на неудачу еще до того, как они за нее взялись. Однако я оказался единственным, кто это понимал. Все они, и я вместе с ними, были уже мертвы, но только я чувствовал мучительность ситуации. Никогда еще я так не страдал от беспомощности.

Около часа дня я снова увидел Датрика. Он был со мной весьма любезен и даже попросил меня позаботиться об установлении защиты перед его домом на западном берегу гавани. Он хотел, чтобы ктото помог его жене, поскольку сам он собирался распоряжаться защитой более важных объектов – верфей и фабрик. В свою очередь я вежливо пообещал сделать все, что от меня зависит. В глубине души я гадал, почему он обратился ко мне с такой просьбой. Он наверняка знал о моем даре силва – Джесенда, уж конечно, ему о нем доложила.

Так не испытывал ли он, несмотря на свое высокомерие, капли сомнений? Может быть, он всетаки подозревал, что гхемфы правы, и потому решил, что я лучше всех сумею защитить его жену и его собственность?

Вскоре после того как я добрался до дома Датрика, я увидел, как в гавань вошли три корабля хранителей. Все они пришвартовались к причалу. Боль в груди – я только теперь понял, что испытывал ее все время после того, как в последний раз видел Джесенду, – обрела новый характер. Мне отчаянно хотелось снова встретиться с Джесендой, хотелось, чтобы все сказанное ею тогда оказалось какойто ужасной ошибкой. Я хотел предупредить ее о приливе. И одновременно я не хотел больше никогда ее видеть. Что ж, сегодня ей предстояло умереть, и я ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать.

Я попытался выстроить силвов у дома Датрика хоть в какомто порядке, но они не воспринимали мои слова всерьез. Среди них было много светских дам, толстых, ленивых и самодовольных. Все они были раздражены тем, что им пришлось выйти на холод и дождь, хоть слуги и соорудили для них навесы вдоль берега. Когда я попытался заставить их попрактиковаться в установке защиты, какойто седовласый аристократ ехидно прошелся насчет детишек, которые хотят научить взрослых сосать грудь. Я начал объяснять, как трудно будет должным образом установить защиту – ведь силвы не видели чар друг друга, только свои собственные, а защита должна была сомкнуться без щелей, – но люди разбегались, как только порыв ветра приносил новые потоки дождя. Я хотел, чтобы они заранее установили защиту и только укрепляли ее потом, чтобы, когда нагрянет волна прилива, преграда ей уже стояла на месте. Мне отвечали, что это требует слишком много энергии, а потому они позаботятся о защите, когда и если в этом возникнет необходимость. Я потерял терпение и стал орать на них, показывая на обломки, принесенные предыдущим приливом: во многих местах кучи водорослей и мусора лежали за оградой их садов.