Взойдя на сцену, фигура повернулась к людям. В это же время из толпы вышел еще один человек. Закованный в железные кандалы, и одетый в длинную рубашку из мешковины, он выглядел очень слабым. Еле передвигая окровавленные ноги, он, запинаясь, шел к помостам.
И тут до Инго дошло. Это был эшафот!
Бедолага шел сам, никем не подгоняемый. Все стражники, как и горожане, лежали на земле, боясь поднять головы. По площади разносился лишь лязг цепей, да смех шутов, который с каждым шагом приговоренного становился все громче и безумнее.
Решив посмотреть поближе, Инго направился сквозь людей к фигуре в колпаке. Проходя мимо человека в кандалах, он повернул голову и посмотрел тому в лицо. И тут же обомлел. К палачу шел богорожденный.
Лицо мужчины, хоть и было испачкано в грязи и крови, было довольно молодым. Не больше тридцати. А вот волнистые волосы уже полностью покрылись сединой. Устремив взгляд жемчужных глаз куда-то в пустоту, он без конца проговаривал одно и то же слово:
—
Вступив на деревянный эшафот, он подошел к палачу и встал на колени. Тем временем смех шутов все нарастал. Они крутили пальцами у веска и строили рожи. Кто-то даже запульнул в спину палачу деревянный башмак.
—
Палач перевел взгляд на богорожденного. Не говоря ни слова, он занес свой меч.
—
И прежде чем меч обрушился на его голову, Инго успел увидеть страх в жемчужных глазах. Он не хотел умирать. В крике отчаяния, Инго услышал:
Как только меч палача отсек ему голову, небо над горой разверзлось, и над головами людей пронесся новый крик. Это был вопль горечи и утраты. Вместе с ним, одним бушующим потоком, с горы понеслась волна, сметая все на своем пути. Мгновение, и Инго смыло вместе с городом, унеся в глубины тьмы…
Хранитель
Хранитель